Другая поддакнула:
– Первый бобби, я слышала, грохнулся в обморок от увиденного.
– Немудрено, от бедняжки почти ничего не осталось. Ужас-кошмар! Страшно представить.
Женщины замолчали, должно быть, пытаясь представить, каково оно там, за стеной, несмотря на обратные заверения. И Дениз, протолкнувшись сквозь них к самому дому, заметила двух констеблей, преграждавших путь внутрь. Бледные, со вспученными от страха глазами, они выглядели перепуганными младенцами, а не бравыми представителями закона...
– Эй, это точно дело рук Потрошителя? – прокричала она, подражая манере местных матрон. – Вы уверены?
– Не твое это дело. Убирайся отсюда! – отозвался один из констеблей, сверкая глазами.
– Нет, ты мне все же скажи, – не унималась она. – Мы обязаны знать... – Она указала на женщин. – Вы не имеете право скрывать от нас правду.
Пререкаясь с констеблем, Дениз против воли видела перед собой удаляющийся в направлении этого дома силуэт ночного знакомца. Вряд ли бы он успел сотворить нечто подобное за столь короткое время, но она, не отвлекись на него прошлой ночью, возможно, сумела бы этот ужас предотвратить... И от подобного размышления делалось тошно, как никогда.
– Я тебе сейчас покажу свою правду! – стиснул в пальцах дубинку обозленный констебль, но применить ее не успел: из дома вышел высокий мужчина в котелке и пальто.
– Денгби, что происходит? – осведомился он мрачным тоном, окинув взглядом собравшуюся толпу.
Взгляд у него был тяжелый и цепкий, почти хищный.
– Так бабы галдят, сэр, одна и вовсе требовать вздумала.
– Что требовать?
– Хочет знать, сэр, Потрошитель ли здесь поработал. Говорит, в своем праве, мерзавка!
Мелвилл Макнейтен, а был это именно он, опять просканировал толпу взглядом, и Дениз, намеренно привлекая внимание, кинула главному:
– А что, сегодня она – завтра я. Полиция не особенно расторопна в поимке преступника! Мы хотим знать, чего нам бояться...
– Замолкни, убогая! – гаркнул на нее названый Денгби и снова замахнулся дубинкой.
Но начальник заставил его опустить палку.
– Ты кто будешь такая? – обратился к Дениз, ничем, даже взмахом ресниц, не выдавая, что они с ней знакомы. – Знала убитую? – И пошел к ней, велев констеблю оставаться на месте.
– Холли Пауэлл, сэр, – отозвалась Дениз не без кокетства. И, продолжая играть свою роль, подбоченилась: – А зачем интересуетесь, нравлюсь, что ли?
Макнейтен не отвечал, сокращая дистанцию, а, встав напротив нее, спросил совсем другим голосом:
– Мадемуазель де Бланкар, как вы здесь? Да еще в таком виде.
Но она его будто не слышала, выдохнув только:
– Когда? – И впилась взглядом в суровое, будто высеченное из камня, лицо, дожидаясь ответа.
Макнейтен ответил не сразу.
– Коронер еще не осматривал тело, но на мой взгляд, часа три-четыре назад, – наконец, прозвучал его голос.
– Значит, ночью...
Мужчина смотрел на нее, пытаясь понять, что скрывается за вопросом, но Дениз думала лишь о том, что ее незнакомец таким образом не причастен к убийству, и испытала невольное облегчение.
– Что вам известно? – наседал, между тем, собеседник. – Вы ведь не просто так здесь... Расскажите мне.
Дениз на него посмотрела.
– Что именно? Я хочу поймать монстра, и вам об этом известно.
– Вы обещали не рисковать понапрасну и все-таки здесь... в этом виде... – Он коротко обвел ее взглядом. – Это опасно.
– Не для меня.
– Вы явно переоцениваете себя.
