Кто тогда, окромя большевиков, знал, что одна «бойня» вскоре перейдет в другую, невиданную по жестокости Гражданскую, когда под влиянием химер брат пойдет на брата?
Боже мой, скольким юным, только отсчитывающим первые удары сердца казалось в ту пору совсем не то, что в конце концов случилось! Весной семнадцатого года Иван на несколько суток приехал домой в отпуск, имея в кармане предписание прибыть в качестве корабельного ревизора на эсминец «Изяслав». Юный мичман вступал в свою первую офицерскую должность, несмотря на неистребимый романтизм, совсем не предполагая, что три десятка лет спустя станет одним из трех высших флотоводцев могущественной морской державы.
Ида провожала на вокзале, сдержанно оросив материнской слезой отворот черной шинели. Сыну, высокому голубоглазому красавцу, поразительно шла морская форма: кокарда на фуражке, золотые погоны, кортик у бедра. Несмотря на всю растревоженность материнского сердца, она и в малой степени не чуяла, какие испытания ждут ее драгоценного отпрыска в самое ближайшее время. Да и сам он не предполагал, хотя и понимал, что все складывается непросто – эскадренный миноносец «Изяслав» зачислен в передовой ордер…
Есть на Балтике такое проклятое место – Моонзундский архипелаг, состоящий из четырех крупных и свыше полутысячи мелких островов. Неосведомленный человек, попавший сегодня в те места, тут же вступит со мной в спор: мол, более покойные и благословенные просторы трудно пред ставить. Тихая, пасторальная сельская жизнь погружена в тишину, напоенную морской свежестью, подчеркнута редкой цветовой гармонией бескрайних лугов, голубизной рыбных озер и огромным небесным куполом с грудами кучевых облаков, подсвеченных неярким северным солнцем.
Море подходит к порогам уютных домиков, где живут работящие люди, связанные с миром неторопливыми паромными переправами, на которых доставляют на материк плоды своего труда – лучшие по качеству продукты: рыбу, мясо, молоко, сыры, овощи. Все свежее, здоровое, чисто вымытое, аккуратно уложенное.
Сегодня, однако, мало кто помнит, что умиротворенная морская даль скрывает в глубинах Моонзунда нагромождения корабельного железа, оплетенные водорослями осколки грандиозных побоищ. Их было несколько, но одно из самых жестоких – летом 1915 года, когда германская эскадра пыталась прорваться в Рижский залив.
Цель – подавить основные базы российского флота, для чего было стянуто возле горловины Ирбентского пролива (по нему битва и получила название) более сотни кораблей. Из них 10 линкоров, 12 крейсеров и москитная туча эсминцев, почти восемь десятков, проворных, как осы, скопом готовых нанести убийственный «укус» любому.
Русские корабли, среди которых был и «Изяслав», немедленно вступили в бой, который определить можно только как смертный. В ходе его огнем в упор были потоплены несколько самых наглых германских эсминцев. Однако их место тут же занимали другие. Но когда крупнейший корабль, линкор «Мольтке», получил торпеду в правый борт, а вместе с тем – реальную опасность уйти на дно, немцы поняли, что стремление прорваться в залив им обойдется слишком дорого. Они стали отводить силы, оставив в балтийских глубинах несколько кораблей, искалеченных минами и артиллерийским огнем защитников Моонзундского архипелага.
В этом дымном кошмаре и состоялось боевое крещение мичмана Исакова, который проявил себя столь блистательно, что когда пришла пора командам разбираться с царскими офицерами по законам пролетарской революции, матросская масса единогласно избрала его своим вожаком. Он стал одним из первых советских морских офицеров и к началу Великой Отечественной войны был уже адмиралом, занимая должность заместителя наркома, по сути – второго на флоте человека.
