Сесилия сейчас рыдает, а Нина прижимает ее к себе и нежно гладит ее светлые волосы. В конце концов рыдания утихают, но Сесилия все еще цепляется за мать. Я чувствую ужасный укол вины. В глубине души я знаю, что нельзя кормить детей, не посоветовавшись с родителями. Здесь я ошибаюсь, и если бы Сесилия не была так бдительна, могло бы случиться что-то ужасное.
Нина делает глубокий вдох. Она на мгновение закрывает глаза и открывает их снова. "Отлично. Но, пожалуйста, будьте уверены, что никогда больше не забудете ничего столь важного.
«Я не буду. Я клянусь." Я сжимаю кулаки. «Хочешь, чтобы я выбросила банку с арахисовым маслом, которая была в кладовке?»
Она молчит какое-то время. «Нет, лучше не надо. Возможно, нам это понадобится.
Я хочу всплеснуть руками. Но это ее решение, если она хочет хранить опасное для жизни арахисовое масло у себя дома. Все, что я знаю, это то, что я определенно никогда не буду использовать его снова.
«И еще, – добавляет Нина, – когда будет готов ужин?»
Ужин? Я должна была готовить ужин? Вообразила ли Нина еще один разговор между нами двумя, которого у нас никогда не было? Но я не собираюсь снова оправдываться после фиаско с арахисовым маслом. Я найду что-нибудь в холодильнике, чтобы приготовить.
«Семь часов?» Я говорю. Три часа должны дать мне более чем достаточно времени.
Она кивает. «И ты не будешь добавлять в ужин арахисовое масло, верно?»
– Нет, конечно, нет.
– Пожалуйста, не забывай еще раз, Милли.
«Я не буду. И есть ли у кого-нибудь еще аллергия или… непереносимость?»
У нее аллергия на яйца? Ужалили пчелы? Слишком много домашней работы? Мне нужно знать. Я не могу рисковать, что меня снова поймают.
Нина качает головой, а Сесилия отрывает заплаканное лицо от груди матери настолько, чтобы взглянуть на меня. Мы оба не начали с правильной ноги. Но я найду способ это исправить. Я приготовлю ей пирожные или что-нибудь в этом роде. Дети – это легко. Взрослые сложнее, но я полна решимости победить и Нину, и Сесилию.
К 6:45 ужин почти готов. В холодильнике лежала уже замаринованная куриная грудка, и кто-то напечатал на пакете инструкцию, поэтому я просто сделала то, что сказано в инструкции, и бросила ее в духовку. Они должны получать еду в какой-то службе, где уже есть указания.
На кухне пахнет фантастически, когда хлопает дверь гаража. Минуту спустя в комнату входит Эндрю Винчестер, держа большой палец в узле галстука, чтобы ослабить его. Я помешиваю соус на плите и, когда вижу его, слегка перевожу взгляд, совершенно забыв, какой он красивый.
Он ухмыляется мне – когда улыбается, он становится еще красивее. – Милли, да?
"Это верно."
Он глубоко вдыхает. "Ух ты. Это пахнет невероятно».
Мои щеки краснеют. "Спасибо."
Он одобрительно оглядывает кухню. – У тебя все чисто.
«Это моя работа».
Он усмехается. «Я полагаю, что это так. У тебя был хороший первый день?»
Я не собираюсь рассказывать ему о фиаско с арахисовым маслом. Ему не обязательно знать, хотя я подозреваю, что Нина подскажет ему. Я уверена, он не оценит, что я чуть не убила его дочь. «У вас красивый дом».
«Ну, за это я должен поблагодарить Нину. Она ведет домашнее хозяйство.
Словно по сигналу, на кухню приходит Нина в еще одном своем белом наряде – другом, чем несколько часов назад. И снова она выглядит безупречно. Но пока я раньше убиралась, мне потребовалось несколько минут, чтобы рассмотреть фотографии на их мантии. Вот фотография, на которой Нина и Эндрю были вместе много лет назад, и тогда она выглядела совсем по-другому. Ее волосы не были такими светлыми, на ней было меньше макияжа и более повседневная одежда, и она похудела как минимум на пятьдесят фунтов. Я почти не узнала ее, но Эндрю выглядел точно так же.
