Несколько недель спустя в клинике началась замена дверей. Главврач решил не спорить с пациентом, чтобы избежать скандала.
– Теперь все двери будут бесшумными, – сказал он на общем собрании. – Нам не нужны такие жалобы в будущем.
Я ничего не сказал, но внутренне чувствовал, что проиграл битву. Пациент, пожаловавшийся на скрип, добился своего.
Однажды я встретил того самого пациента в коридоре. Он выглядел довольным.
– Спасибо за новые двери, доктор, – сказал он. – Теперь я уверен, что смогу спокойно ложиться на операции.
– Рад слышать, – ответил я, сдерживая улыбку.
Внутренне я понимал, что в этой ситуации победил именно он. Но если бесшумные двери помогут пациентам чувствовать себя комфортнее, может, это и к лучшему.
День 7: Доктор, я слышу шум
Операционные дни всегда начинаются рано. К шести утра я уже был в клинике, привычно вдыхая запах антисептика и свежесваренного кофе из столовой на первом этаже. В это время больница погружена в тишину, нарушаемую лишь приглушёнными голосами медсестёр и шагами дежурных врачей. Я просматривал список пациентов, готовясь к предстоящим наркозам и сложным операциям, когда в ординаторскую осторожно заглянула медсестра Алина.
– Доктор, пациент из первой палаты просит вас зайти. У него жалоба.
Я приподнял бровь, отрываясь от списка.
– Жалоба до операции? – удивился я. – Что случилось?
– Лучше сами послушайте. Он настойчивый.
В палате меня ждал мужчина лет пятидесяти. Он нервно перебирал край больничного одеяла, а в его глазах читалось беспокойство, как у школьника перед экзаменом. На прикроватной тумбочке стоял пустой стакан из-под воды, а на подносе осталась недоеденная каша.
– Доброе утро, – я сел напротив. – Что вас беспокоит?
– Доктор, я всю ночь не спал, – начал он с тяжёлым вздохом. – Эта дверь… – он кивнул в сторону операционной, которая находилась через коридор. – Скрипела. Я слышал каждый звук. Это повлияло на меня. Я не уверен, что хочу операцию.
– Простите, но дверь?.. – я на секунду растерялся.
– Да, дверь. Каждые пятнадцать минут кто-то входил или выходил. Скрип… этот звук… Я пытался уснуть, но не мог. Это как пытка! – его голос дрожал.
– Скрипучая дверь вас так напугала? – осторожно переспросил я.
– Доктор, это не просто дверь. Она напомнила мне школьную доску, когда по ней проводят ногтями. Вы должны что-то с этим сделать.
Я подумал, что пациент, возможно, просто нервничает перед операцией. Однако спустя несколько дней после выписки в клинику пришла официальная жалоба. В ней он утверждал, что скрипучая дверь операционной нанесла ему моральный ущерб, привела к бессоннице и стала причиной его страха перед врачами.
– Это что, шутка? – спросил я у секретаря, когда увидел текст жалобы.
– Боюсь, нет, – она пожала плечами, протягивая мне копию заявления. – Он требует заменить двери и принести официальные извинения.
– Извинения за скрип двери?
– Да. Иначе грозится подать в суд.
Я вздохнул. Это был не первый раз, когда пациенты находили странные поводы для жалоб. Но скрип двери… Это уже что-то новое.
Несколько дней спустя я получил вызов к главврачу. Кабинет Виктора Алексеевича всегда внушал уважение – высокие шкафы с книгами, модель скелета в углу и массивный дубовый стол, за которым он сидел, сложив руки в замок.
– Садитесь, – предложил он, едва я вошёл.
Я сел напротив, чувствуя, как взгляд главврача буквально прожигает меня.
– Расскажите мне про скрипучую дверь, – сказал он, протягивая жалобу.
