— Нет, ваши деньги, — начала я не хамить, а всего лишь называть вещи своими именами.
— Ну… За тысячу я мог бы попросить что-то другое…
— За тысячу вряд ли…
— Серафима, вы обиделись, что ли?
Я молчала.
— Хоть скажите, на что?
Да знала б я на что! На мои мысли о вас!
— Вы будете говорить или нет? Спасибо… Это я не вам…
Бармен принёс глинтвейн и спросил, буду ли я заказывать кофе или чай? Я ничего не буду — и говорить тоже. Просто мотнула головой. Этот-то меня видит. Тот — нет, к счастью!
— Сима? Вы меня ещё слушаете?
— Глеб, я вас уже больше десяти минут слушаю, а вы так ничего до сих пор и не сказали. Вам скучно, что ли? Решили поскучать вдвоём?
— Ну… — он снова там у себя смеялся. — Были б мы вдвоём, мы бы не скучали… Сима, сколько вам лет?
Да, блин горелый! Я сделала обжигающий глоток. И второй тоже. На губах осталась сладость, в душе — горечь.
— Вы для какой цели интересуетесь? У нас в центре с шестнадцати можно работать. С разрешения родителей. Шестнадцать вам мало? Нужно восемнадцать?
— Но вам же не шестнадцать и не восемнадцать? Иначе говорить нам не о чем.
— А о чем вы собрались со мной говорить?
— О вашем опыте с мужчинами. О чем же ещё?
Захлебнуться или подавиться — что именно должна была я сделать после его слов? Промолчать. Но я не сумела выдержать паузы. Достаточной для того, чтобы этот Глеб выдал продолжение недосказанного. Или он все сказал, а я не поняла?
— С какой стати мне обсуждать с вами свою личную жизнь?
— Потому что до одиннадцати вас не ждут дома, например? Недостаточная причина, разве?
Сделал паузу, но я не сделала глупость — не раскрыла рта. Сима, учись молчать. Могла бы уже научиться, живя с отцом. Не реагирую же на его глупости. Просто киваю. Как кивнула официантке вместо благодарности за принесённый торт. За него словами надо благодарить собеседника, который в собеседники не набивался. Это я сама позвонила и… Влипла. Хотя я никуда ещё не влипла. Стакан тёплый и почти полный. А меня тепленькой этому Глебу не взять. Тяжело. Далеко. Или… Нет, он ведь не может приехать сюда к десяти сам, вместо такси. Нет, сам, на такси, он же пьяный. Но какой смысл… Он в глаза меня не видел. Мужчины любят не ушами!
— Глеб, вы часто так звоните незнакомым девушкам, когда вам скучно?
— Мне никогда не бывает скучно. Это у вас скучная работа. Я думал вас чуток развеселить. А вы и повелись, будто только этого и ждали!
Он рассмеялся — усмехнулся, если расценивать смешок в контексте сказанного. Но при том при всем его голос не был злым. Это и было, наверное, самой веской причиной, почему я все ещё оставалась с ним на линии, даже была уже в наушниках. На экране светилось время разговора. Я ни с кем так долго ещё не говорила. Ни с кем из сильного пола. Наверное, никто не был ещё так сильно пьян, чтобы выдать столько чуши мне в уши!
— Вы не первый, кому понравился мой голос и кому я перезвонила… Хотела от души поздравить с днём рождения. Или вы наврали про него? Ради шутки?
— Нет, в этом я не лгал.
— А в чем тогда солгали? В том, что недовольны сотовой связью?
— Скажите, Сима, а вы свято верите, что получаете от респондентов правдивые ответы? Например, про их семейное положение, за которым следует просьба перезвонить? Или вы спецом задаёте этот вопрос под конец, чтобы не забыть ответ?
— Я позвонила поздравить вас с днём рождения! — заскрежетала я зубами, точно на них был песок, вместо сладкой крошки с медовика. — Не более того!
