Глава 3: Сад Склеенных Ужасов
Дрожь не отпускала Агату. Она сидела, вжавшись в холодные, кораллоподобные наросты ниши, куда свалилась в панике, и слушала. Слушала тишину, разрываемую лишь далеким бульканьем, шипением и тем низким, вибрационным гулом, что исходил из недр Оранжереи. Слушала стук собственного сердца – бешеный, нестройный барабанный бой в груди. И ждала. Ждала появления той безликой тени, того черного струящегося ужаса, что настиг ее у входа в этот адский сад.
Но ничего не происходило. Ни шагов, ни скольжения, ни ощущения леденящего взгляда. Только мертвящее ожидание и всепроникающий сладковато-гнилостный запах, смешанный с озоном, который заставлял першить в горле. Может, Коллектор потерял к ней интерес? Счел не стоящей немедленного внимания? Или… просто знал, что ей некуда бежать? Что она, как муха в паутине, лишь глубже запутается?
Мысль о том, чтобы снова выйти в туннель, приводила в ужас. А что, если он там? Ждет? Или если он послал других? Она прижалась лбом к шероховатой поверхности нароста. Текстура напомнила ей окаменелую губку, холодную и безжизненную. Но вокруг все дышало, пульсировало, жило своей чудовищной жизнью. Этот контраст – мертвого и живого в одном месте – сводил с ума.
Жажда становилась невыносимой. Горло пересохло, язык прилипал к нёбу. Взгляд упал на влагу, покрывавшую стену ниши. Она блестела в тусклом свете редких биолюминесцентных пятен. Та же слизь, что была везде. Та самая, в которой полурастворился ее Сосед в первой камере. От одной мысли прикоснуться к ней губами снова затошнило. Но альтернатива – медленное умирание от обезвоживания – была не лучше. Она протянула дрожащую руку, коснулась пальцем липкой пленки. Влажная. Холодная. Она сжала кулак, борясь с рвотным рефлексом, затем снова разжала. Нет выбора, Агата. Она собрала пальцами каплю слизи, поднесла ко рту. Запах медной гнили ударил в нос. Она зажмурилась и слизнула.
Вкус был ужасен. Медь, горечь, что-то химически-едкое, как щелочь. Она едва не выплюнула, но заставила себя проглотить. Жидкость обожгла горло, но на секунду принесла облегчение от сухости. Она повторила процедуру, собирая скудную влагу со стен, пока первая волна тошноты не отступила, сменившись ледяным ознобом. Что эта гадость сделает с ее организмом? Инфекция? Отравление? Но сейчас это был единственный источник воды в ее личном аду.
Шум из Оранжереи вдруг усилился. Где-то раздался громкий, влажный хлопок, как будто лопнул огромный пузырь, затем – протяжный, скрипучий звук, похожий на трение костей. Потом – тихий, но пронзительный писк, мгновенно оборвавшийся. Агата содрогнулась. Там что-то происходило. Что-то живое страдало или умирало. Мысли о Коллекторе уступили место новому страху: что, если в Оранжерею пришли? Что, если они проводят эксперимент прямо сейчас? Идея сидеть в нише и ждать, пока ее найдут, стала невыносимой. Она должна двигаться. Увидеть. Понять. Может, там есть другой выход? Или хотя бы укрытие получше?
Она осторожно высунула голову из ниши. Туннель был пуст. Зеленоватое свечение из арочного прохода в Оранжерею мерцало, как болотный огонек. Она сделала глубокий вдох, набравшись смелости, и поползла обратно к краю кошмара.
