Ведь этого просто не может быть! Никак!
— Ваше величество? — спросила я в темноту, которую уже через мгновение прорезала полоска лунного света.
— Не бойся, ты в моих покоях, — Рагнар подошёл так близко, что на миг перехватило дыхание. — Как ты себя чувствуешь?
— Думаю, нормально, — ответила я, не смея поднять глаз. Король был одет в лёгкий белоснежный халат, накинутый поверх пижамы того же цвета, и казался мне видением, призванным смутить и вогнать в краску. — Как я здесь оказалась, ваше величество?
— Я велел оставить тебя здесь. Жрицы Фригг, которых пригласили для осмотра, настояли, сняли с тебя нижние одежды. Чтобы масло синего древа лучше впиталось.
Теперь я поняла, что это был за запах. Синее древо, так назывался редкий цветок, растущий на равнинах западных провинций, перемолотый стебель которого даёт порошок ярко-лазурного цвета. Он мгновенно впитывается, не оставляя следов, кроме едва уловимого запаха, утоляет боль и притупляет страх, пряча дурные воспоминания в сундуки памяти. Стоило такое средство очень дорого, как драгоценные камни или золото.
— Ваше величество, не знаю, как благодарить за заботу, — пролепетала я и тут же осеклась. В таком виде в покоях короля, наедине с мужчиной — что тут додумывать?
— Как угодно, — сухо ответил Рагнар и отошёл в темноту, оставив меня одну в полоске света. — Вы можете одеться и уходить. Я позвоню, чтобы вам помогли.
— Нет! — ответила я так резко, что виски пронзила острая боль. — Вы сердитесь на меня. Почему?
— Никто не любит, когда с ним играют. Решай, Хильда, где твоё место: здесь или в своих покоях. Только решай так, чтобы не пришлось менять одежду по ходу пьесы, — король говорил отрывисто, словно отчитывая меня за провинность, а сердце колотилось так, что я боялась в эту секунду умереть. В глазах снова потемнело, заставив отойти на шаг и схватиться за спинку кресла.
Рагнар в два прыжка оказался рядом и подхватил меня на руки:
— Даже не думай таким способом уйти от ответа, — прошептал король, прижимая меня, и отнёс на кровать, бережно опустив на холодный шёлк покрывала.
Картинка прояснилось, и теперь я тонула в синеве глаз, испытывая жгучую потребность обнять его и признаться. Пусть всё горит огнём или замёрзнет во льдах, мне было наплевать! Пусть больше никто не захочет взять меня замуж, а само имя заклеймят позором, хотя бы одно утро, но я буду любима тем, кого выбрала сама. Сейчас мы были просто мужчиной и женщиной, объединёнными немыслимой силой притяжения, противостоять которому никто из нас больше не хотел.
Уже через мгновение мы жадно целовались, я обнимала Рагнара и, дрожа, прижималась к его сильному телу, словно он один мог защитить от зла, напитавшего стены замка. Рука мужчины, погладив мою щиколотку, поползла вверх, сминая сорочку. Первым порывом было сжать колени, но я отпустила страх и раскрылась навстречу ласке.
Слова были больше не нужны, так я считала, но Рагнар отстранившись, посмотрел на меня и, проведя по волосам, спросил с напряжением в голосе:
— Это правда, что ты сказала Софи, будто любишь меня?
Я порадовалась, что сейчас темно, и король не может видеть моих пламенеющих щёк. Никогда прежде не приходилось первой признаваться в чувствах. Но с королями всё иначе, чем с обычными людьми, это я усвоила твёрдо, поэтому, всё ещё стесняясь, выдавила:
— Да... Конечно, да. Разве не заметно?
Вместо ответного признания король снова поцеловал меня. Почти невесомо, нежно, еле касаясь своими губами моих. Но уже через мгновение я очутилась в его объятиях, и шёлковые простыни под нами стали казаться раскалёнными углями или жидким золотом, в котором я тонула, задыхаясь от ласк и боясь лишь одного. Что всё это внезапно закончится или окажется видением
