Тень ведьмы - страница 8
Мысли об этом не давали ей покоя. Она ходила по комнате, как дикая птица в клетке, ловя себя на том, что не помнит – ела ли, спала ли, что говорила. Она часто прислушивалась к тишине, в которой каждый шорох казался вестью – а писем всё не было.
Ярослав готовился. Молча, сосредоточенно, будто знал – назад пути нет. Он собрал дружину, позвал варягов, новгородцев. Его поход на юг был началом чего-то большего, чем борьба за трон. Он шёл за отцовское наследие, за кровь братьев, за справедливость – или то, что казалось ею.
Анна осталась с Ильёй на руках в доме, полном прислуги, и всё же ощущала там пугающую пустоту. Слуги шептались, нянечки крестились слишком часто. Ночи стали длинными, молитвы – громкими. Она молилась и в храме, и по-своему – у кровати, у огня. Иногда шептала к старым богам, тайком, одними губами. Не из богохульства. Из надежды. Просила только об одном: чтобы он вернулся.
И он вернулся. Израненный, с пылью на лице, с тяжестью в глазах. Но живой. Победа была за ним. Киев пал, и теперь он – князь, по праву. И в тот вечер, когда она бросилась ему на шею, прижимаясь к груди, слыша стук его сердца – Анна впервые выдохнула.
Переезд был поспешным, почти как побег. Киев звал. Столица ждала князя.
Анна влюбилась в город сразу. В эти каменные стены, что держали тепло. В гомон на торгах, в гул церковных звонов. В ощущение жизни, кипящей повсюду. Она чувствовала себя нужной здесь. Важной. Живой.
Ярослав тоже изменился. Стал тверже, тише. Его голос стал короче, а движения – увереннее. Люди склоняли головы, и никто не смел усомниться в нём. Он стал князем, подобным скале у берега. И она стояла рядом – как вода, знающая, где обнять, а где разбить.
Но и как ведьма она раскрылась именно здесь. Ко двору приходили всякие – ведуны, травницы, гадалки. В один из дней она заметила женщину – сутулую, с седыми косами, пахнущую хвоей и дымом. Та остановилась, вдохнула воздух – и посмотрела прямо на Анну.
– Чую твою силу, – сказала. – Знаю её.
И с тех пор Анна стала к ней ходить. Тайно. Сначала – просто слушала. А потом – училась. Старуха говорила, что её дар от старых богов. Не благословение – обязанность. Что ее дело – работать с ними. Колдовать.
Она показала Анне старые идолы, рассказала древние истории. Учила, как говорить с ветром, как спрашивать у воды, как прятать и открывать. Как исцелять – и как наказывать. Анна впитывала это, как земля весной впитывает дождь.
Но однажды, когда они сидели у огня, и пламя казалось живым, старуха посмотрела на неё прищуренно:
– Ты сильная, девка. Только сила твоя – половинчатая. Недосказанная. Как будто чего-то не хватает.
Анна замолчала. Потом медленно сказала:
– Мне в детстве одна бабка силу передала. Она сказала, я должна принять…, но не сказала, что это только часть.
Старуха кивнула. В глазах ее мелькнуло что-то древнее, тяжёлое.
– Не знаю я, что за бабка. Но слышала, что есть такие силы, что ещё до креста по земле ходили. Неделимые, непонятные. Может, часть у тебя. Такие истории старые, что даже земля не помнит. Но я скажу тебе одно – если у тебя половина, вторая где-то есть. Найдется ли она: вот в чем вопрос.
Анна ничего не ответила. Но в ту ночь спала плохо.
А утром пришла весть: Святополк возвращается. С ним – Болеслав Храбрый. Польский король. Армия сильная, слаженная. Была собрана в спешке, как буря. И Киев уже слышал её шаги.