Дарья шагнула вперёд, арбалет наготове:
– Почему вы ждали нас?
– Потому что вы – последние, кто помнит код доступа к «Фениксу». – Страж встал. В его глазах не было безумия, только усталость. – Глеб Соловьёв создал проект не для спасения данных. Он хотел оживить ИИ, который контролировал биржи. Но «Слёзы» они нашли его первыми. Теперь «Феникс» – их инструмент.
Илья почувствовал холод в груди. Он вспомнил последние слова Глеба: «Ты сгниешь, как твой отец». Отец умер от лучевой болезни, работая на руинах АЭС.
– Что он делает?
– Растит новую жизнь, – Страж указал на восток. – Через неделю Лес дойдёт до Москвы. Его корни пьют радиацию, а «Слёзы» – это споры. Они ищут тех, кто может стать удобрением.
Внезапно снаружи раздался крик Максима. Они бросились к выходу. На ступенях Максим бился в судорогах, сжимая в руке разбитую колбу. Рядом валялся рюкзак, из которого выкатились консервы и две «Слезы» , светившиеся ядовито-зелёным.
– Он хотел сохранить – застонал Максим.
– Идиот! – Дарья рухнула рядом, пытаясь разжать его пальцы. – Они же живые!
– Слишком поздно, – прошептал Страж. – Споры уже в крови.
Над библиотекой с грохотом пролетела стая ворон. Их крики сливались в одно слово, от которого стыла кровь:
«Феникс Феникс Феникс».
Илья тащил Максима в подвал библиотеки, где сохранилась комната с железными стеллажами. Дарья металась между аптечкой и генератором, на котором кипятила воду. Страж молча наблюдал, его плащ сливался с тенями.
– Он умрёт к утру , – сказал Страж, когда Дарья наложила повязку на руку Максима. Кожа под ней уже покрывалась сетью тонких зелёных прожилок. – Споры превращают плоть в часть Леса.
– Почему вы не предупредили? – Илья в ярости схватил Стража за воротник.
– Вы бы не поверили. – Тот не сопротивлялся. – Люди верят только в то, что видят.
Ночью Максим бредил. Он кричал о «голосах из стен» и «корнях, что шевелятся под кожей». Илья дежурил у его постели, стирая зелёную слизь с его лба. Вдруг Максим сел, его глаза стали абсолютно чёрными:
– Он ждёт тебя у реки Тот, кто начал всё.
– Кто? – Илья встряхнул его, но Максим рухнул на подушку, снова впав в забытьё.
Утром Дарья обнаружила на полу карту , нарисованную кровью. На ней был изображён изгиб Москвы-реки и здание с куполом – бывший планетарий. Рядом стояла надпись: «Глеб здесь».
– Бред, – Дарья скомкала карту. – Глеб мёртв.
– Его тело не нашли, – напомнил Илья. В день «самоубийства» Глеба исчезли все кадры с камер.
Страж, разбирающий консервы у окна, вдруг замер:
– Лес пришёл.
За стеклом, в серой мгле, шевелились тенета . Не ветви, а нечто среднее между паутиной и корнями. Они обвивали здания, как чёрные змеи, а на их стыках пульсировали «Слёзы». Воздух наполнился гулом, похожим на гигантское дыхание.
– Он идёт , – сказал Страж. – «Феникс» ведёт его.
Илья взглянул на диск в кармане. Этикетка «Проект Феникс» теперь светилась тускло-зелёным.
– В планетарий, – решил он. – Если Глеб там он знает, как остановить это.
Они вышли через запасной выход. Улицы были опутаны тенетами, как декорации кошмара. На площади у Большого театра они увидели первую жертву : тело, вплетённое в сеть корней. Человек был ещё жив. Его глаза следили за ними, а пальцы судорожно сжимали «Слезу».
– Не смотри, – Дарья отвела Илью, но было поздно. Он узнал в мученике Павла Руденко – юриста фонда, который когда-то требовал его объяснений.
У реки тропу преградил мост из плоти . Живой мост, сплетённый из тел людей и животных. Он дышал, издавая хлюпающие звуки. Над ним возвышалось существо, похожее на паука с лицом человека. Лицо было знакомым.
