– Очень надо, – хмуро возразила Анна.
– Да у меня еще мама есть, – вздохнула малолетняя акула капитализма. – И их врач меня знает. Это не говоря уже о поклонницах.
Бывшая тенора вдруг растерянно проговорила:
– То есть, чтобы быть звездой, необходимо все это?
И женщина ткнула пальцем в старательно свистящего в нужной тональности Артура. И в Машу с телефоном, что азартно записывала происходящее.
– Люди хотят прикоснуться, – нахмурилась Маша. – Чуть-чуть поучаствовать. Подглядеть, как создается волшебство. Ну, и понятное дело, переживают. Поэтому… Что во всем этом плохого?
– Ничего, – признала Анна. – Просто странно.
Маша записала кусочек видео. Вопросительно посмотрела на Анну.
– Катя в музыкальной комнате. Я провожу, – правильно поняла ее хозяйка дома.
– И чего приперлась? – приветствовала ее зеленая девчонка со злобным лицом. Дождавшись, однако, чтобы мама закрыла дверь.
– На тебя посмотреть, – в тон ответила Маша, которой тоже было, что этой козе сказать.
Зеленой всклокоченной козе в музыкальной комнате, что еще так недавно, в прошлой жизни, была для дочери Олеси совершенно непостижимой мечтой.
А тут – так просто, так естественно: Катя в «музыкальной комнате». Идеальная звукоизоляция, рояль с божественным звуком и за совершенно неприличные деньги. Пообщавшись с парнями, она начала разбираться в этой теме. И узнала стоимость всех этих удовольствий. Вон в руках у Кати – гитарка пафосная. Акустика от испанской «Ибанес». Да и скрипочка в шкафу за стеклышком – ой-мамочки-мои, по лейблу на футляре из натуральной кожи видно.
Насколько Маше известно про это зеленое жабье существо, то дочь Артура учится в ЦМШ и как раз со скрипочкой этой является победителем и призером неслабых таких музыкальных конкурсов. И как теперь ее по классике будут воспринимать в таком виде?
Маша оглядывалась и плевала на то, что Катя буравит ее ненавидящим взглядом. Если человек не ценит того, что ему дается изначально, бонусом на старте – такой человек просто дурак. Эту жабу бы в питерскую районную музыкальную школу. Чтобы заценила то, что есть. И тех, кто рядом.
– С чего вдруг тебе понадобилось на меня посмотреть? – вдруг резко взяла себя в руки девчонка.
Отложив гитару, она уселась за рояль – спина прямая, взгляд самый убийственный. Ха! Да после Левы в ударе – фиалка. Китайского производства.
Королевишна взяла несколько аккордов, прошлась в сложном пассаже – квартетовцам, наверное, понравилось бы. Аристократка…
– Ну, общаешься ты с папочкой – и общайся, – ее голос был подчеркнуто холоден. – Он тебя в дочки выбрал, так и ради бога. Идите оба в ёперный театр. Песни петь. Вот только не надо ко мне сюда приходить. Поэтому. Сделала папочке приятно. И досвидос. Свободны оба.
Нет, с аристократкой Катя погорячилась – те такими словами не говорят.
– Слушай, Катя… – примирительно начала Маша.
– Не буду я тебя, овцу, слушать, – взвизгнула Катя и едва не уронила крышку рояля себе на пальцы. Подхватила. Скривилась в сторону Маши, словно та была крысой с помойки.
Ар-ристократка!
Этого Маша уже не вынесла. Все мирные намерения испарились.
– Конечно, чего тебе меня слушать! – заорала Маша, уперев руку в бок и шагнув к королевишне. – Ты же стра-даешь! Сначала доведешь отца до нервного срыва – а потом страдать! Ах, как тебя обидели! Ах, бедненькая! А пока ты тут страдаешь за «Бехштейном», нам твоего отца вытаскивай!
