The Curators - страница 6

Но то, во что он погрузился, было иным.

Перед ним развернулся… город. Метафорический, конечно, но поразительно структурированный. Не хаос, а лабиринт. Улицы памяти были вымощены светящимися плитками значимых событий. Здания возвышались, как монументы ключевым периодам жизни: детство – скромный, но прочный дом; юность – стройная башня амбиций; зрелость – сложный, переплетенный комплекс отношений, карьеры, влияния. Но город был поврежден. Не землетрясением, а точечными, хирургическими ударами. Целые кварталы – особенно связанные с последними днями – были окутаны плотным, колышущимся туманом. Сквозь него пробивались лишь верхушки самых высоких «зданий» – самых ярких, самых эмоционально заряженных воспоминаний. И эти зоны тумана… они не были просто пустотой. Они вибрировали. Словно под их поверхностью что-то боролось, пытаясь вырваться наружу. Вокруг них Алекс ощущал нечто вроде… ментальных барьеров. Не грубых стен, а сложных, переплетенных узоров из светящихся нитей, напоминающих нейронные сети или даже живые корни. Они обволакивали зоны тумана, сдерживая их, но и не давая проникнуть внутрь.

«Сопротивление…» – прошептал Алекс про себя, пораженный. Он видел защитные механизмы психики и раньше, но так – у только что умершего? Это было беспрецедентно. Элис не просто умерла. Ее сознание боролось в момент захвата. И боролось с чем-то ужасным.

Он осторожно направил свой цифровой аватар – проекцию его сознания в этом пространстве – к краю одного из таких туманных кварталов. Барьер из светящихся корней почувствовал приближение чужака. Нити напряглись, засветились ярче, излучая волну тревоги, предупреждения. Алекс замер. Обычно он мог просто подавить или обойти подобные защиты силой интерфейса. Но здесь он почувствовал нечто большее. Хрупкость. Напряженность. Если рвать силой – можно уничтожить хрупкие данные внутри. А Корвус требовал идеала. Значит, нужно найти ключ. Лазейку.

Он начал сканировать периметр барьера, ища слабое место, повторяющийся паттерн, хоть что-то знакомое. Его внимание привлекло небольшое, почти незаметное «здание» на окраине туманной зоны. Оно не было окутано туманом полностью. Сквозь пелену проглядывали знакомые очертания. Это была… детская? Не Элис. Современная, дорогая, но явно детская комната. Игрушки. Мобиль над кроваткой. Но комната была пуста. И от нее веяло глубокой, щемящей печалью и… виной. Ее виной? Или чужой?

Алекс сфокусировался на этом образе. Эмоциональный ключ. Горе. Потеря. Он усилил эмпатический модуль интерфейса, позволив волне этой печали пройти сквозь свой цифровой аватар. Он не просто анализировал – он чувствовал. Острую, режущую боль утраты. Беспомощность. Гнев, направленный внутрь себя. Барьер рядом с этим «зданием» дрогнул. Светящиеся корни на мгновение ослабли, расступившись, словно по волшебству, открыв узкий проход в туман.

Алекс не колебался. Он устремился внутрь.

Туман сгустился, стал почти непроницаемым. Звуки исказились – превратились в глухой гул, прерываемый обрывками неразборчивых голосов. Образы мелькали, как тени. Но Алекс двигался на ощупь, ведомый тонкой нитью эмоции – страха, который он уловил теперь. Острого, животного страха.

И вдруг туман рассеялся. Он оказался в знакомом пространстве. Роскошная гардеробная в пентхаусе Корвуса. Полки с одеждой, зеркала в пол, пуфики. Элис стояла спиной к нему, у одной из шкафов-купе. Она была живая. Настоящая. Алекс видел дрожь в ее плечах, слышал ее учащенное, поверхностное дыхание. Она что-то прятала. Быстро, лихорадочно.