– Вот куда нам надо, – зашептала Моргана, хватая Тимку за руку.
– Мы опять полетим?
– Нет, здесь ведь нет воды. Давай вон те ящики подтянем.
– А волшебством их нельзя подтянуть?
Моргана что-то зашептала и защелкала пальчиками. Ящики зашевелились, засветились зеленым светом и стали медленно отползать прочь от ангара, тихонько подвывая.
– Лучше не надо, – испугалась Моргана, прекратив свои пассы. Ящики тут же остановились, погасли и смолкли.
Тимка с Морганой перетащили несколько штук к зданию и сложили их ступеньками. Моргана нашла у пожарного стенда длиннющий брезентовый шланг, вскарабкалась на самый верхний ящик и скомандовала:
– Давай ко мне на плечи.
Скоро Тимка сумел зацепиться за край разбитого окна. Он подтянулся на руках, уселся на узеньком подоконнике и закрепил шланг на торчащей из стены арматуре. Моргана вскарабкалась по нему, как по канату, и уселась рядом с мальчиком. Потом они перебросили шланг в окошко и спустились по нему внутрь.
Тимка с Морганой оказались в кромешной темноте. Лишь наверху ряд едва светившихся окон говорил о гигантских размерах помещения. Вокруг шла какая-то непонятная жизнь: слышались потрескивания, шелест и скрежет… Вдалеке раздавались клекот и бульканье, которые сменились отчаянным писком. Потом все стихло.
– Что это? – прошептал Тимка.
– Не знаю.
– Ты не можешь соорудить какой-нибудь фонарик?
– Не знаю, – растерянно повторила Моргана. – Он ведь должен откуда-то брать энергию. Я могу засветить что-нибудь живое, тебя, например. Но тогда ты не сможешь быстро спрятаться, если нас заметят.
– А если Джима?
– Гениально! Давай его сюда. А если что – сунешь его в карман.
Тимка вытащил из-за пазухи притихшего Джима.
– А ему не будет больно?
– Нет. Ты ведь видел, как я оранжевым светилась, и ничего.
– Триндиумарникс стири чущивари, – зашептала она, поглаживая Джима по шерстке. – Триндиумарникс стири чущивари…
Джим взволнованно завертелся в руках у Тимки, по шерстке его побежали серебристые искры, и вдруг он весь засветился мягким матово-белым светом.
Тимка с Морганой огляделись. Они стояли внутри огромного помещения. На трех гигантских неподвижных конвейерах стояли прозрачные ящики, а в ящиках лежали яйца – самые разнообразные, всех мыслимых цветов и размеров: от крохотного, не больше булавочной головки, белого яичка, до полуметрового бордового гиганта.
С потолка свисали софиты, вентиляторы и еще какие-то непонятные Тимке приборы и конструкции. В многочисленных трубах, перекрытых разноцветными кранами, что-то булькало.
– Как в кино! – восхищенно зашептала Моргана. – Я даже знаю, что сейчас должно случиться. Появится Главный Негодяй, и мы с ним будем долго сражаться. И он нас вытеснит в такую узкую металлическую камеру, в которой потолок начнет медленно опускаться, чтобы раздавить нас. Но тут я нечаянно рвану какой-то тумблер, и кран-балка придет в движение и толкнет Главного Негодяя на конвейер. А конвейер тоже придет в движение и сбросит его в специальное устройство, где его автомат изрубит на куски…
Тимка, воспитанный в детдоме на фильмах Гайдая и Рязанова, не одобрял такой голливудской кровожадности.
– А вот я видел фильм, там герой тоже нажал нечаянно на какую-то кнопку, и включилось моющее устройство, и Главного Негодяя стали поливать водой и тереть щетками.
– Чище он от этого, может, и стал, а вот лучше – вряд ли, – возразила Моргана. – Пойдем, а то он и правда еще появится.
