Корысенка он назвал Джимом. Джим быстро освоился в коробке, как будто в ней и родился. И все было очень хорошо, пока в спальню не вошла воспитательница Нина Федоровна. Джим в это время играл с Тимкой на кровати в прятки.
Нина Федоровна была в общем-то теткой не вредной. Она присела на край Тимкиной кровати и стала расспрашивать его про школу и объяснять, что если он будет хорошо учиться, то станет летчиком, а может быть, даже олигархом, и заведет колбасный магазин.
В этот момент из-под подушки выпрыгнул Джим и приземлился Нине Федоровне на колени. Нина Федоровна завопила дурным голосом, вскочила, споткнулась и рухнула на пол. Точнее не на пол, а на домик Джима. Стены дома сплющились в гармошку, тарелка, служившая бассейном, разлетелась на тысячу кусков. Нина Федоровна завопила снова и выскочила из спальни, оставляя мокрые следы.
Потом прибежал весь персонал детского дома, даже директриса Зинаида Марковна и унылая кошка Зина-Марфуша. Тимка стоял, окруженный вражеским кольцом, и прижимал к груди Джима. В гуле возмущения он различал ужасные слова:
– Выбросить эту гадость в окошко!
– Скормить Марфуше!
– Превратить с помощью магии в морскую свинку и сдать в зоомагазин!
– Сделать дезинфекцию в спальне!
В конце концов сошлись на следующем: Тимка берет на кухне стеклянный баллон, сажает в него крысу на ночь, а утром относит ее туда, где взял, а баллон разбивает и выбрасывает в мусорный ящик, чтобы не распространять инфекцию.
Тимка не любил врать, но пришлось. Он на все согласился, он даже посадил Джима в этот треклятый баллон. Потом Нина Федоровна принесла мерзкую жужжащую машинку и остригла Тимке волосы, потому что у крысы наверняка есть блохи.
Ночью, когда все в комнате уснули, Тимка оделся, сунул Джима себе под рубашку и распахнул окно второго этажа.
Девять его товарищей крепко спали. У Тимки были с ними в общем-то неплохие отношения, а Сашку он даже считал своим другом. Но сегодня, когда он был один против всех, никто не поддержал его! Конечно, к ним бы и не прислушались, но все же… А Сашка вообще, когда все ушли, сказал:
– Да ну ее, эту крысу. Чего ты из-за фигни расстраиваешься?
Тимка вспомнил, как когда-то по вечерам Нина Федоровна читала им книжку про мальчика, который умел летать и любил смотреть на закаты, а потом приручил лисицу. Книжка была грустная и непонятная, но там была одна фраза, которая Тимке понравилась: мы в ответе за тех, кого мы приручили.
– Я за Джима в ответе, и я его никому не отдам, – прошептал Тимка. Он влез на подоконник, посмотрел вниз, и ему стало нехорошо. Тогда он посадил Джима себе на спину, лег на живот и стал сползать с подоконника ногами вниз. В конце концов он повис на руках, зажмурился и разжал пальцы.
Приземление оказалось не таким страшным, как он боялся. Тимка поднялся на ноги, еще раз посмотрел на окошко, за которым провел столько лет, и пошел вверх по темной улице. Он смутно помнил, что если идти все время в одну и ту же сторону, то далеко за городом, за огородами и полем, будет лес, в который их когда-то возили на автобусе спонсоры.
«А в лесу мы не пропадем, – думал Тимка, – построим маленький домик из веток, сделаем печку. Я буду ягоды собирать, и грибы, и орехи. Еще есть всякие съедобные корешки. У диких пчел можно мед брать. А можно посеять пшеницу: набрать зернышек на поле, вскопать и засеять. Учительница биологии говорила, что из одного зерна вырастает сто штук. Будем лепешки печь. Зверушек всяких лесных приручим, будем с ними играть. Хорошо бы еще с медведями подружиться».
