Тише - страница 37

Я передаю ей Эша. В качестве утешения. Она целует его в макушку и крепко прижимает к себе.

– И еще, Стиви, – добавляет мама, – хотя твой отец и не умеет выражать эмоции… – Она на миг умолкает, словно давая мне возможность вставить какой-нибудь едкий комментарий, вроде «тем не менее у него всегда прекрасно получалось выражать недовольство». – Он тоже очень рад, что ты вернулась.

– Правда? И тоже приедет навестить меня и Эша? Давно хотела спросить. – Мой голос почему-то звучит выше, чем обычно.

– Ты ведь знаешь, как много дел на ферме. К тому же вчера вечером в церкви была служба…

– Ясно.

– Он по тебе скучает. Ну когда вы уже помиритесь! Вам нужно дать друг другу шанс, попытаться найти общий язык!.. Ведь на самом деле вы очень похожи: ты, Джесс и папа.

Печально вздохнув, она продолжает:

– Он хотел бы наладить отношения, я это точно знаю. Обещай, что подумаешь над моими словами? Мне так больно от мысли… – Вдруг умолкнув на полуслове, она кладет нож с вилкой на опустевшую тарелку.

– Мысли о чем?

– Да так, ни о чем.

Дома я ставлю греться чайник и бросаю в кружки чайные пакетики. Мама сидит на диване, склонившись над Эшем, и щекочет ему животик.

– Он уже умеет улыбаться?

– Так ведь рано еще – ему всего три недели.

– И то правда. Со временем забываешь все эти возрастные нормы развития. Ну ничего, скоро научится. Это такой волшебный момент – наконец-то получить ответную реакцию!

Я ставлю кружки на стол и достаю из шкафа упаковку смеси, а из стерилизатора – чистую бутылочку.

– Хочешь его покормить? – спрашиваю я и оборачиваюсь. – Мам?..

Ее глаза закрыты, подбородок склонился к груди. Я беру с дивана клетчатое одеяло и накидываю ей на колени. Затем подхватываю Эша, сажусь в кресло и даю ему бутылочку. Все как обычно.

Пока он ест, я оглядываю квартиру. Сложенная коляска у входной двери. Кирпично-красный стульчик для кормления возле кухонного стола. Ползунки на радиаторе и вязаный динозавр на полке. Здесь нет ничего моего. «Ты сделала свой выбор, – шепчу я. – Разве ты не этого хотела?»

– Мне так стыдно! – говорит мама, проснувшись часом позже.

Она винит в этом вчерашний недосып – «Только не говори Ребекке, но кровать в комнате для гостей ужасно неудобная!», – а также утомительную прогулку до ресторана и обратно. Мы смотрим на Эша, неподвижно лежащего на игральном коврике, и я стараюсь подавить раздражение. Перед самым маминым приездом мне позвонила Ребекка: «Будь с ней поласковей, Стиви. Все-таки она уже в преклонном возрасте».

Звучит мелодия телефонного звонка.

– Мой мобильный! Это папа. Да, дорогой, у меня все хорошо. Хорошо! У них тоже. Эш? Да, он просто ангелочек! Обязательно. Позже поговорим. – Мама кладет трубку. – Он передает привет. Ему и правда не терпится увидеть Эша. Может, ты сама к нам приедешь?

Я мычу что-то невразумительное и вновь ставлю чайник. А когда оборачиваюсь, мама с Эшем медленно кружат по комнате, щека к щеке, ладонь в ладони, словно неудачно подобранные партнеры по танцу.

– Ты поешь ему песенки? – спрашивает она.

Я не хочу отвечать «нет», поэтому делаю вид, что не слышу. И тогда она начинает тихонько что-то напевать. Кстати, у моей мамы прекрасный голос. Как же давно я не включала музыку! Хотя до рождения Эша не вынимала из ушей наушники, в моем плейлисте были мелодии на все случаи жизни, а под кроватью пылилась целая коробка концертных билетов, с каждым из которых связано какое-то воспоминание. Женщина в белых кроссовках на темной сцене. Мужчина, потягивающий вино из бутылки в перерывах между балладами… А потом – роды. И музыка почему-то умолкла.