Тише - страница 38

Мама поет, и я вспоминаю те четыре-пять кассет, которые мы слушали в машине, ставя их снова и снова, пока пленка совсем не стиралась: Элтон Джон, Стиви Никс, «Роллинг Стоунз».

– Blue jean baby, LA lady[18], – поет мама, кружась в танце с Эшем на руках.

И это так нелепо и так прекрасно, что я невольно расплываюсь в улыбке.

Мы создали что-то из ничего – Лекс и я.

Клуб существовал уже полтора года. Ежедневно десятки завсегдатаев толкали неприметную дверь. Под нашей крышей, как и на ней, рождались новые компании: айтишные стартапы, дизайнерские агентства, некоммерческие организации. А их основатели, подстегиваемые адреналином и кофеином, вершили великие дела. Мерцающие экраны ноутбуков озаряли лица своих владельцев, занятых созданием Python-кодов и презентаций в PowerPoint. У меня уходило не меньше часа, чтобы добраться до офиса на верхнем этаже: все хотели перекинуться со мной парой слов, представить друзьям или новым сотрудникам, похвастать картинами на стенах, сказать, как они рады быть частью всего этого.

Я тоже радовалась. Хотя при первой встрече весьма скептически отнеслась к глобальному замыслу Лекса насчет построения сообщества. Думала, что его истинная цель – заработать как можно больше денег. Ну а для меня эта вакансия была единственной на тот момент альтернативой обратному рейсу в Лондон. В дальнейшем я планировала найти что-то более подходящее.

Со временем мой цинизм заметно поубавился. Вне зависимости от первоначальных мотивов у нас действительно получилось создать нечто ценное. Настоящее сообщество единомышленников! Любой, кто заходил сюда хотя бы ненадолго, сразу это видел: по тому, как члены клуба общаются, строят планы, поддерживают друг друга – поддерживают и меня, предлагая кандидатуры новых членов, знакомя людей между собой. Клуб «выстрелил»: о нем говорили, о нем писали, о нем публиковали твиты. А я была его вторым пилотом. Кому бы такое не понравилось? Только Нейтан порой посмеивался надо мной, обвиняя в сектантстве. Причем, по сути, был прав: я и правда фанатично верила в наше детище.

И в Лекса, с его предпринимательским талантом и бешеной работоспособностью. «Многие считают, что успешные бизнес-проекты рождаются сами собой, – сказал он мне однажды, – но придумать хорошую идею может любой дурак; а вот чтобы воплотить ее в жизнь, нужно пахать». Нас очень сблизило и преодоление трудностей, и полуночная доставка еды, и корпение над электронными таблицами до рези в глазах. Была ли эта близость лишь побочным эффектом каждодневной совместной работы? Да, твердо говорила я себе. И ничего более.

Я знала, что мне повезло войти в круг избранных. Чему страшно завидовали остальные сотрудники (поначалу – небольшая горстка, теперь – целый штат). «Наша новая звезда», – бросила мне однажды в спину глава маркетингового отдела. Лекс был жестким, даже подчас деспотичным начальником, зато если уж хвалил, то от души.

Я старалась не почивать на лаврах. С Лексом расслабляться было нельзя, судя по рассказам бывших коллег и подчиненных. Стоило хоть раз его подвести, и он навсегда вычеркивал тебя из своей жизни.

Как-то в обеденный перерыв, когда мы с Лексом шли по Бродвею в направлении фургончика с горячими сырными сэндвичами, я поделилась таким наблюдением:

– Знаешь, здесь все совсем по-другому. В Лондоне мои коллеги постоянно ныли: «Ну почему сегодня не пятница, а только вторник!» или «Даже не верится, что до конца рабочего дня еще целых четыре часа!». А ньюйоркцы словно кайфуют от работы. Это вдохновляет.