Андрей понял, что Павел решил продолжить эксперимент в одиночку. Он знал, что должен остановить его, но также понимал, что Павел уже не остановится. Его трагедия превратила его в одержимого, готового на всё ради своей цели.
Через несколько дней Андрей получил сообщение от коллег: Павел пропал. Его лаборатория была пуста, а оборудование – разрушено. На столе лежала последняя запись в журнале экспериментов: «Я сделал это. Я вернусь к ней. Прости меня, Андрей. Время – это не иллюзия. Это дар и проклятие».
Андрей закрыл журнал и опустился на стул. В лаборатории было тихо, только тикали часы на стене, которые он когда-то считал символом порядка и предсказуемости. Теперь их звук казался ему насмешкой. Он сжал кулаки, чувствуя, как гнев, растерянность и горечь смешиваются в одну тяжёлую глыбу, которая давит на грудь. «Почему, Павел? – прошептал он. – Почему ты не послушал меня?»
Он вышел на улицу. Москва встретила его холодным ветром и серым небом. Люди спешили по своим делам, не замечая его. Он шёл, не зная куда, пока не оказался у старого парка, где они с Павлом иногда гуляли после работы. Здесь, под скелетами голых деревьев, он вдруг почувствовал, как всё накопленное внутри вырывается наружу. Он сел на скамейку, закрыл лицо руками и заплакал. Слёзы текли по его щекам, горячие и горькие, как будто они вымывали из него всю боль, которую он держал в себе столько лет.
«Ты был прав, Павел, – прошептал он сквозь слёзы. – Время – это не иллюзия. Оно реально, как эта боль. Оно уходит, и мы не можем его остановить. Но ты… ты решил бросить ему вызов. И я не знаю, смогу ли я тебя простить за это».
Он сидел так долго, пока слёзы не высохли, а ветер не начал пробираться под куртку. Вставая, он заметил на земле у скамейки маленький камень – гладкий, почти круглый. Андрей поднял его, сжал в ладони и почувствовал, как холодный камень постепенно нагревается от его тепла. «Вот и всё, что остаётся, – подумал он. – Камни, слёзы и воспоминания».
Он положил камень в карман и пошёл домой. В квартире было тихо, только гудел холодильник. Андрей подошёл к окну, за которым уже зажигались вечерние огни. Он смотрел на город, на огни машин, на тени людей, и вдруг понял, что больше не может оставаться здесь. Лаборатория, эксперименты, формулы – всё это теперь казалось ему пустым, лишённым смысла. Павел ушёл, оставив после себя только вопросы, на которые не было ответов.
Андрей взял телефон и набрал номер. «Мама, – сказал он, когда на том конце провода ответили. – Это я. Можно я приеду? Мне нужно побыть с тобой».
Он положил трубку и начал собирать вещи. Всё, что он брал с собой, казалось теперь таким незначительным: несколько книг, одежда, фотоаппарат. Он остановился, держа в руках старый «Зенит», и вдруг понял, что больше не хочет фотографировать. Вместо этого он взял блокнот и ручку. «Если время нельзя остановить, – подумал он, – то, может быть, его можно описать. Словами, которые останутся, когда всё остальное исчезнет».
Он вышел из квартиры, оставив ключи на столе. Лифт медленно спускался вниз, и Андрей чувствовал, как вместе с ним опускается какая-то тяжесть. Он не знал, что ждёт его впереди, но знал, что больше не может оставаться здесь. Город, который когда-то был его домом, теперь казался ему чужим. А время, которое он так хотел понять, теперь было для него лишь напоминанием о том, что всё, что мы любим, рано или поздно уходит.
