Мама. – произнес я. – Мама.
Слово "папа" я произнести не решался, боясь снова разрыдаться. Мне было невыносимо стыдно, что я, почти взрослый, веду себя как маленький ребенок, к тому же беспомощно лежа перед незнакомой женщиной. И я сосредоточился на том, чтобы всеми силами держаться и не упускать эту новую реальность.
Мама, мама! – обрадовано повторила женщина, и заговорила быстрее.
"Нет, что-то тут не так" уже несколько раз проговаривала про себя Мария, зачерпывая воду кружкой из большого ведра. "Вчера, когда услышала этот всплеск, да услышала его в доме… Подумала, что дерево какое водой подмыло окончательно, да оно и в озеро свалилось. Ан нет, мальчишка этот. Совсем голый, прости меня, Святой Круг! Пока его из воды тянула – вроде и большой, но худой, и какой-то нескладный – думала, что зря все это, совсем неживым выглядел. До дома доволокла, на кровать взгромоздила, прикрыла. Нет, совсем не жилец, краше в землю закапывают. Еще подумала, зачем приволокла-то? Но не могу бросить, насмотрелась на таких после Третьей Войны, а все не привыкла. А сегодня вон, и выглядит лучше, и лопотать стал что-то странное. С мамкой своей меня, что ли, перепутал."
Мария даже в этом разговоре сама с собой, как она привыкла в последнее время, обошла тот факт, что, непонятно отчего, но она опасалась этого нескладного мальчишку. Опасалась всерьез, так, что после того, как вытащила его из воды и положила на кровать, не могла себя заставить зайти в комнату, даже уговаривала себя, что он, мол, давно помер уже. Услышала какие-то хрипы да всхлипы, решилась, зашла, а он – рыдает, лежа на кровати. И тут как что-то отпустило внутри, пропало куда-то натяжение. Святой Круг, ведь мальчишка еще, даром что высокий. И явно не от хорошей жизни откуда-то бежал, и явно не просто так безо всякой одежды. Тронуло горе Криса сердце Марии, а дальше уже инстинкты материнские, они же не забылись, даром что много лет прошло, а все же. Пару слов сказать, да успокоить, вот вроде и слезы перестали. Попить конечно, горячий весь, от слез да от жара, уж это понятно. Набрав кружку воды, Мария вернулась к кровати. Крис сидел, и спасибо Святому Кругу, хоть одеяло оставил на себе, срамоту свою прикрыть, ниже пояса.
Поданую кружку воды взял странно, двумя руками снизу, как будто блюдце ему подали. Рассматривал кружку пару мгновений, вроде кружка какая-то особенная была, так нет же, самая обыкновенная, ничем не примечательная, еще старшим сыном выструганная, давно, давно… Потом стал пить, жадно, проливая много мимо, и так пока всю воду не выпил, потом снова на кружку уставился, трогать ее стал, ощупывать. Странный. Не страшный уже, но странный. Может, и впрямь головой шибко ударился? Как с ним разговаривать-то, с ударенным?
Я никак не мог понять, что это за плетенка такая, из которой странная, но явно добрая женщина дала мне напиться. По весу и на ощупь – дерево, но такой большой, как будто цельный кусок… Бывают ли такие? Впрочем, глядя вокруг себя, я начал понимать, что бывает много всего такого, о чем я и не подозревал. Мысль, что я сплю и мне просто снится все вокруг, я отогнал, подумав. Проверить эту мысль я так и так не могу, пока не проснусь. Мысль, что я умер, я додумать не смог, потому что – ну а как такую мысль додумать? Потому просто решил смотреть вокруг внимательно, и пытаться понять, что меня окружает.
