Антоний дружил с четвертым сыном императора Мануила II, Константином. И тот, полностью осознавая размеры грядущей беды, считал, что только меч, только сила оружия, сможет спасти империю от неминуемого падения. Его убежденность была абсолютной, а уверенность в правильности выбранного пути – непоколебимой. Антоний, напротив, видел спасение в другом – в кресте, в истинной вере, которая могла бы удержать империю от сползания в пропасть, вдохнуть новую жизнь в некогда могучее тело Византии. Он полагал, что только духовное обновление способно возродить умирающее государство.
– Друг мой, – прошептал Антоний, в мыслях обращаясь к Константину, – ты всегда верил в силу меча, в мощь воина. Но разве не вера – наша истинная сила? Разве не крест – наш щит и опора?
Воспоминания перенесли монаха в тот день, когда они в очередной раз пытались найти путь из безвыходной ситуации, в которой оказалась их держава. Константин так сильно ударил кулаком по библиотечному столу, что разложенные на нем старинные трактаты об устройстве государственной власти, книги по истории подпрыгнули в такт. Его крепко сжатая ладонь опустилась прямо в центр карты, на которой еще единая Римская империя простирала свою властную длань на половину мира. Через открытое окно в комнату проникал аромат цветущих в саду роз.
– Взгляни на эти карты! А что теперь?.. Ты не понимаешь, – страстно воскликнул он. – Враги не остановятся перед крестом. Они уважают только силу. И только меч может защитить нас от их натиска.
Антоний, спокойный и уравновешенный, посмотрел на герб с двуглавым орлом, символ династии Палеологов, висевший на стене.
– Константин, а как же лабарум, как же «Сим побеждай»?! Сила меча может выиграть битву, но не войну. Только вера может дать нам истинную победу. Государство утратило тот фундамент, на котором оно стояло в веках. От веры осталась лишь форма, от нравственности – видимость, от культуры – лишь тени былого величия.
Константин, вздыхая, отвел взгляд.
– Ты всегда был идеалистом, друг мой. Но мир жесток. И если мы будем только молиться, нас просто сметут. И некому будет помолиться за нас.
Антоний наклонился подобрать несколько сухих веток и вдруг ощутил, как сердце его сжалось от тревоги. Что-то было не так. Он не мог объяснить это чувство, но понял, что оно не покидало его с тех пор, как он проснулся этим утром.
– Господи, дай нам силы, – прошептал он, поднимая глаза к небу. – Дай нам мудрости понять твой замысел.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
