Стахий поставил на стол пару глубоких мисок и насыпал в них хлопья из пакета. Полина терпеливо дождалась, когда он неторопливо поднявшись на ноги, совершив самые медленные четыре шага в её краткой памяти, достанет из невероятно старого холодильника бутыль с молоком, превзойдёт свой рекорд, сделав вместо четырёх шагов в обратную сторону пять ещё более медленных, и, довольно вздохнув, усядется на табуретку.
– Боюсь, выяснять это придётся как раз практически.
Полина вопросительно вздёрнула бесцветные, чуть проступившие над глазами брови.
– Чтобы узнать что-то у этих адептов, приходится посещать их лично там, где они живут. Они иногда стирают последователям память, чтобы они не рассказали, что увидели и узнали в общине.
– Разве это нормально? – возмутилась Полина, принимая из его руки ложку.
– С какой стороны посмотреть, – пожал плечами Смотритель, – я этого не одобряю. Однако мало ли до чего они дошли в многонедельных медитациях, может, нам этого действительно знать не следует.
На ум пришла книга с иллюстрациями. Странно, ведь делась же она куда-то.
– Ты действительно веришь, что меня воспитывали в одном из этих… сообществ? – с недоверием оценивая вариант, покачала головой Полина.
Стахий засунул в рот ложку и заговорил с набитым ртом:
– Я пытаюш найти рациональный вариант.
У Полины до сих пор были иные представления о рациональности. Она потрогала кончиком ложки хлопья в молоке, наблюдая, как они медленно раскисают.
– Объяснения ищут, когда что-то не состыковывается. Со мной что-то не так?
Девушка требовательно искала ответ в его лице, но глаза старика смотрели в тарелку.
– Некоторые навыки требуют лет тренировки, – сказав это, он замолчал, забыв про еду и слегка улыбаясь, пристально вглядываясь в её лицо.
– Я говорил, что ты талантлива, – продолжил старец, – даже сказал как-то, что талантливей меня. Я несколько самолюбив, но мне было приятно тебе польстить. Благодаря своему положению я могу не утруждать себя обучением неопытных адептов, но зато когда я всё же решаю заняться этим, я выбираю лучших из лучших. Я обучал Прохора, обучал Игоря…. Ты знаешь его, он неравнодушен к твоей подруге. Бесконечные тренировки с четырёх лет, и вот теперь они те, кто они есть. Никто, кроме меня не посмеет назвать их бездарями, а я, не отрицаю, делал это часто и до сих пор иногда могу не выдержать. Ты не была сильнее их, когда оказалась здесь. Я передал тебя Захару, руководствуясь тем, что он врач и куда терпеливей меня обращается с учениками. Однако Захару пришлось бороться с удивлением. Он не показывал пример, просто говорил, что делать, и ты делала. Я верю в чудеса, но до определённой степени – то, что ты делаешь, ты делаешь не в первый раз. Тебя учили, ты тренировалась, раз за разом повторяла каждое движение, уже отшлифованное, до бесконечности, пока оно не отпечатается на подкорке, – он указал пальцем на свой висок.
Полине было не по себе от его резко посуровевшего взгляда.
– Ты не задумываешься над тем, как что-то надо делать, навыки закреплены до рефлекса, инстинкта. Но в то же время я вижу, что тебя не доучили. Ты на уровне опытного адепта, когда речь идёт о мощи и приёмах, но ты не умеешь сдерживать себя. Твоя сила разбужена, но, когда доходит до дела, это скорее она контролирует тебя, чем ты её. Ты не знаешь, в какой момент она завладеет тобой, и не хочешь ей сопротивляться. Мне пришлось вмешаться в твоё обучение. И я чувствовал, как ты злишься глубоко внутри, паникуешь… Мы сделали твои занятия наиболее безобидными, чтобы не освежать твою память… Скажи мне сейчас, что у тебя на уме? Не прислали ли тебя, чтобы причинить кому-то зло?
