Третья опора. Как рынки и государство пренебрегают сообществом - страница 26

Как только рынки освободились от страха перед экспроприацией со стороны государства, они начали процветать. Как мы увидим в главе 3, рыночная опора стала доминирующей в ходе первой промышленной революции, но зачастую это происходило в ущерб общине. Борьба за расширение избирательных прав во многом была борьбой общины за более демократическую власть, на этот раз для защиты труда, а не только материальной собственности. Затем окрепшая община, благодаря движениям, подобным движениям популистов и прогрессивистов в Соединенных Штатах в конце XIX века, сыграла свою роль в восстановлении баланса, оказав давление на государство, чтобы оно сохраняло конкурентность рынков и реальные возможности для многих.

Рынки не обязательно всегда должны быть предметом желания демократической общины. В главе 4 мы опишем три ситуации, когда община не добивается конкурентных рынков: (1) когда рыночные игроки и практики считаются нелегитимными, а государство кажется лучшей альтернативой; (2) когда государство слабо, а общину легко подкупить, чтобы она оставалась апатичной; (3) когда ни государство, ни община не предлагают людям возможностей и поддержки, необходимых для участия в нестабильных, меняющихся рынках. Чтобы люди желали рынков, эффективное государство вместе с заинтересованной общиной должно создать механизмы, которые предоставят людям возможности и поддержку, позволяющие получать выгоды от рынков. Мы увидим, как в либеральных рыночных демократиях, которые появились в развитых странах к началу XX века, удалось достичь баланса между всеми тремя опорами. В следующих четырех главах мы расскажем о тысячелетней эволюции опор. Хотя для историков это выглядит кавалерийским наскоком, нам этого будет достаточно, чтобы дать представление о том, какие проблемы они решили.

История преподает нам важные уроки, которые позволяют увидеть, почему каждая опора имеет большое значение и как эти опоры сочетаются друг с другом для создания либеральной рыночной экономики. Несмотря на все различия, можно увидеть повторяющиеся закономерности взаимодействия между опорами. Однако читатели, которые хотят перескочить к современности, могут бегло просмотреть часть I и перейти к части II, где мы вкратце рассмотрим послевоенную эпоху перед тем, как заняться объяснением генезиса сегодняшних проблем. Затем при желании можно вернуться к части I, чтобы увидеть историческую перспективу.

В этой главе мы увидим, как рынки и государство отделились от средневековой общины и стали самостоятельными опорами. Мы рассмотрим это на примере развития наиболее типичного рыночного договора – займа. Эпизодическую роль в этой истории сыграет католическая церковь, которая сначала заполнила собой вакуум, оставшийся из-за отсутствия сильного государства, а затем соперничала с государством за то, чтобы предоставлять защиту простолюдинам, а также эксплуатировать их. Для нас здесь важно, что церкви удалось противостоять государству, будучи вооруженной только силой религии. Она утвердила идею о том, что в дополнение к светской власти и над ней существует высшая легитимность, которая ограничивает действия государства. Как мы увидим, это был важный шаг на пути к конституционно ограниченному государству, которое, в свою очередь, было необходимо для полноценного развития рынков.

В отличие от уже рассмотренных нами услуг и одолжений, которыми обмениваются члены общины, договор займа – это явное обязательство заемщика погасить сумму займа с процентами в установленное время, а в случае его неисполнения кредитор сможет использовать силу закона для того, чтобы вернуть стоимость одолженного. Как правило, он будет делать это забрав себе залоговое обеспечение. Если залог, предложенный заемщиком, является ценным – например, фермер берет в долг под свою землю, – кредитору не нужно много знать о заемщике или внимательно следить за его деятельностью. Делая условия явными, долговой договор освобождает кредитора от зависимости от переменчивых жизненных обстоятельств заемщика или его блажи. У заемщика больше нет выбора, отдавать долг или нет и когда это делать, – он должен заплатить в оговоренный срок или понести штрафные санкции, предусматривавшие в некоторых обществах долговое рабство или смерть. Поскольку договор займа записан, он не зависит от ненадежной памяти человека или общины. Одолжения или услуги могут быть забыты, долг – никогда.