То же проделал и Богучар, с трудом вытащив из-под кольчуги амулет.
Через четыре дня, ясным и прохладным утром, когда красное солнце только поднималось на небосклоне, громкие звуки боевых рогов разорвали тишину, призывая воинов строиться вокруг своих стягов и готовиться к походу.
– Кого чичас громить идём? – зевая, вопросил у сотника Возгаря Чиж.
– Не идём, а летим, – почесал за ухом, тоже зевая, Бобёр.
– Учись задней лапой, как пёс Тишка, за ухом чесать, – ответил на шутку приятеля Чиж.
– Гы-гы! Не пойдём и не полетим, Бобрятина, а поплывём, – внёс свою лепту в перепалку друзей обладатель хорошего расположения духа, Бова.
– Ступай с косолапым мишей борись, – вяло огрызнулся Бобёр. – А что, утренней трапезы не будет? – всполошился он.
– Будет. На ходу копчёного мяса пожуёшь с сухим хлебом, и водицей запьёшь, – нахмурился сотник. – И никаких бурдюков с вином… Водицей, я сказал…
– А скоморохи кулеш над костром в котле варят, – сглотнул слюну Бобёр.
– И медведя своего помешивать деревянной ложкой научили, – хмыкнул неунывающий нынче Бова, чем вызвал подозрение бдительного Возгаря.
– Из бурдюка напитка отведал с утреца? – прицепился к конопатому гридню сотник.
– У меня в ём только водица ключевая, – оправдался, стараясь дышать в сторону, Бова.
– Ему волхв Богомил за амфору вина амулет от похмелья дал, теперь сколько хошь пить могёт и калган болеть не будет…
– Мотри Чиж, дочирикаешься… Как кукушка на ветке куковать станешь, – предупредил о нежелательных последствиях приятеля, Бова.
– Хватит языки чесать, словно бабы, э-э-э…
– У колодца, – подсказал, хохотнув, Чиж.
– Нет, за прялкой, – показал ему кулак сотник. – Стройтесь под стягом, нехристи.
– Бурдюк, бурдюк, – бурчал Бова, которому общими усилиями всё же испоганили жизнерадостный утренний настрой. – Какой-то охламон амфору мою с вином вчерась расколол, и то не рыдаю, а тут бурдюком попрекают. Нашли винопивца забулдыжного. Злостный забабенник26 Горан семендерскую паву на телегу погрузил, и то ничё… Половина обоза – бабы пленённые… А тут – бурд-ю-ю-к…
– Хватит ворчать, Бова, – почесал пудовой секирой спину Возгарь – благо, был в кольчуге. – Идём, по словам воеводы Свенельда, не в богатые города, что на берегу Хвалынского моря расположились, а каких-то ясов и касогов воевать, ибо они – союзники хазар.
Через несколько дневных переходов войско русичей остановилось у реки Терек, как называли её местные жители, или Гарм, на языке хазар.
– Хорошо идём, неспешно, – молодые гриди, раздевшись, били острогой рыбу в тихой заводи.
– Во какую взял, – поднял рыбину Клён.
– Хорошая река. Рыбой переполнена как повозка Горана, бабами, – тоже поднял над водой крупную рыбину Доброслав, и во всю глотку заорал: – Баже-е-ен, береги мужские причиндалы, к тебе сом огромный плывёт,– развеселил вятича.
– Да не найдёт у него сом ничего, окромя ушей, – зашёлся смехом Клён.
– Тьфу на вас, – улыбнулся Бажен, поднимая над головой огромного сома.
– Всё на месте у тебя? – не унимался развеселившийся Клён.
– Уши, вроде, на месте, – набрав воздух, нырнул Доброслав, явив голову над водой далеко от приятелей. – У-ух, красота, – воскликнул он, вновь уйдя под воду.
– Не война, а божья благодать, – глядя на молодь, ворчал Возгарь, тоже надумавший окунуться в реку.
Для примера своей сотне, он проделал знойный дневной переход в кольчуге, и в результате до крови растёр подмышки. К тому же, ужасно чесалась спина, даже секира не помогала.
