Читать онлайн Ирина Ваганова - Три самоцвета для ведьмочки



1. Глава 1. Хутор близ Ореховки

Агашу душила обида. Ничего удивительного в том, что мать отказалась брать её с собой, не было — Панна и раньше исчезала дня на два или три, поручая дочери заботы о деревенских жителях. Однако теперь всё должно измениться! Выпускница академии — дипломированная ведьма — заслуживает другого отношения.

Девушка прикусила губу, рассматривая дверь. Мать велела идти на праздник. Агаша и сама чтила традиции, но именно сейчас ей хотелось поступить наперекор.

Похожий на треск старого вяза голос прямо под ногами выдернул девушку из задумчивости.

— Стусик! — ведьма отскочила, пошатнулась и схватилась за стол, чуть не опрокинув его. — Сколько раз просила не ползать по полу! Ведь не замечу и раздавлю.

— Это вряд ли!

— Не сидится тебе за печкой!

— Сама бы посидела за печкой, посмотрел бы на тебя.

— Я не сверчок.

— Так и я… не совсем сверчок, — говорящее насекомое взбежало на прислонившуюся к белёному печному боку скамью и снова обратилось к девушке: — Пойдёшь?

— Нет, — Агаша глянула в зеркало и вопреки принятому решению начала прихорашиваться: расчесала гребнем густые платиновые волосы, оправила белую с тонкой вышивкой рубаху, распределила мягкие сборки на юбке.

— Почему? — не унимался сверчок. — Мать велела идти желание загадывать.

— Нет у меня желаний, Стусик, — соврала Агаша.

Тот заметно оживился, подобрался к самому краю, радостно застрекотал:

— Вот и славно! Вот и отлично! Загадаешь моё!

Юная ведьма смерила насекомое мрачным взглядом:

— Опять будешь новое тело клянчить? Чем тебя это не устраивает?

— Не тело! Сколько раз тебе объяснять? — Стусик встал на задние ножки, угрожающе поводив усиками. — Якорь. Я-корь! Что непонятно?

— Отличный якорь, — усмехнулась Агаша, — был бы другой, ты не смог так долго прятаться.

— Мне поначалу тоже так казалось. Просто... — сверчок умоляюще сложил передние ножки. — Надоело унизительное положение. Я бы даже на человеческий облик согласился. Пожалуйста, Агашенька, попроси Странника за меня!

— Или Ехидну? Негоже ведьме к Страннику обращаться.

Стусик с обиженным видом потрусил обратно к печке:

— Избавиться от меня хочешь? Так и скажи.

— Ой как хочу! Как хочу избавиться от нытика и надоеды, — причитала девушка, искоса поглядывая на тёмную щель, где спрятался её оппонент.

Оттуда раздалось сердитое потрескивание.

В прошлом году Агаша поддалась на уговоры Стусика, взяла его с собой — посадила в ладанку и привязала её к поясу. Оба они надеялись, что этого достаточно. Девушка бросала песок в костёр и за себя, и за временного поселенца, он же стрекотал на каком-то неизвестном наречии, умоляя Странника вернуть ему прежний вид. Мать тогда чуть не побила Агашу, а за Стусиком гонялась по всей избе, угрожая тяжеленным башмаком.

— Сейчас покажу тебе, тварь ползучая, как девчонку с пути сбивать! — кричала разозлившаяся ведьма. — Ты у меня обернёшься чем-то получше таракана!

— Я не таракан! — вопил Стусик, сноровисто уворачиваясь от жестокого орудия, дико лупившего доски пола. — Я сверчок!

— Был сверчок, а превращу в половичок, будут о тебя гости ноги вытирать!

— Откуда у тебя гости-то, Панна?! — осмелел Стусик, нырнув наконец в своё убежище. — Ты же злющая, как мантикора!

Ведьма потеряла к насекомому интерес и обернулась к дочери, гневно сверкая глазами:

— Кому было велено дома сидеть?

— Матушка, — лепетала Агаша, — я хотела, чтоб Стусик облик свой обратно получил да ушёл с миром. Сама сколько раз говорила, что он тут загостился.

Мать расхохоталась. Бросив башмак в кучу около порога, утёрла концом фартука слёзы и, не переставая смеяться, спросила:

— А если бы Странник исполнил желание? А? Представь, как бы деревенские удивились, явись этот уродец из твоей ладанки.

— Ой... а я и не подумала.

— В другой раз думай. Праздник наш, а не для этих, из другого мира. Пусть твой Стусик спасибо скажет за такое вместилище для души. Мог и в дерево вселиться.

— Уж лучше в дерево, — раздалось из-за печки.

Воспоминание это вызвало новую волну раздражения. Почему, спрашивается, мать прежде не разрешала на праздник желаний ходить, а теперь сама гонит? Даже кисет песка с берега озера Смерти выдала, хотя могла продать его деревенским. Не по доброте точно. Любила бы Панна дочку, взяла бы с собой — уж так Агаше любопытно было, кого матушка навещает. Не бабулю — с той они давно рассорились. Было подозрение, что мужчину — Агашиного отца, больно счастливой возвращалась Панна из тех походов.

***

Неторопливо вышагивая по тропе, ведьмочка срывала белые с золотыми глазами ромашки, лазоревые колокольчики, коралловые гвоздики, вплетала их в обрядовый венок. Прежде чем загадывать желание, нужно украсить себя травой и цветами. Венок получался красивый, ведьма придирчиво рассматривала его, печально покусывая нижнюю губу. Исполнит ли Великая тайную просьбу Агаши? Так хотелось, чтобы исполнила. И пусть матушка без устали твердит, что ведьмам любви не полагается, хотелось верить, что у правил бывают исключения. Сама-то Панна бегает к возлюбленному который год!

Воз-люб-лен-ный... Какое сладкое слово!

Молодая ведьма остановилась на краю праздничной лужайки, прислушиваясь к своим ощущениям.

Загадать? Или не загадывать?

Если верить матери, их покровительница Ехидна и сама любви не испытала, и ведьмам её не посылала, так что умолять Великую об этом бессмысленно. За свои двадцать лет, десять из которых посвящено учёбе в академии, Агаша убедилась: недолюбливают их племя. Люди побаиваются и сторонятся, маги презирают, как и всех ниже себя, колдуны напраслину наводят, считая за конкурентов, а храмовники ненавидят, ибо нуждаются в ведьминской поддержке.

«Он не такой, как все! — прошептала девушка, представляя образ из своих снов. — Элель необыкновенный человек».

Пусть она видела этого юношу всего-навсего четыре раза, а говорила с ним лишь однажды, сердце отзывалось медовой тоской при каждом воспоминании о парне с лютней. Романтичное настроение Агаши не сочеталось с весёлыми криками, звонким хохотом и визгом, доносившимися от семи зажжённых на лужайке костров. Праздник перешёл в заключительную стадию, заунывные песни о страданиях сменились задорными частушками. Деревенские девчата верили, что их просьбы услышаны — кто-то из трёх Хранителей Тар-данарии обязательно их выполнит.

Пора! Ведьма, расправляя завязки кисета, направилась к первому костру. Загадывать любовь так и не решилась. Сыпанула горстку в огонь, прошептала:

Прошу тебя, Великая, — двинулась дальше, снова достала щепотку и бросила в жаркое пламя, — снизойти к моей мечте, — следующий костёр, очередная горстка, — дай мне увидеть Элеля, — новые искры, — позволь поговорить с ним, — ещё песок, а к нему слёзы в голосе: — Хочу убедиться, что Элель здоров, — следующие три шага, — что не случилось с ним беды, — последний костёр, — о большем просить не дерзаю.

Все звуки умолкли, словно уши затянуло болотной тиной. В виске забилась жилка. На миг Агаше показалось, что ей ниспослан отклик: Ехидна подаёт знак. В следующее мгновение ведьма распознала зов другого порядка. Неподалёку от лужайки открывался стихийный портал.

Скорее! Скорее туда!

Уже на бегу сунула Агаша кисет с остатками песка попавшейся на дороге девчонке и припустилась на Зов. Слышала внутренним чутьём, что Залихват торопится туда. Первым придёт. Зря матушка подшучивала над храмовником — не было бы в Ореховке так спокойно с другим напарником. Умён Залихват, опытен, силушкой не обижен, дар имеет, что к истовой вере приложен. Не будь он таким, разве же оставляла бы Панна вместо себя дочурку?

Однако при всех впечатляющих умениях храмовника поддержка ему надобна. Спину нужно прикрывать даже самому крутому бойцу.

***

Успела!

Залихват, как всегда, богато одетый — известный щеголь — замер в центре полянки, направив посох на ползущих из дыры в пространстве тварей. Волны магии фиолетовыми всполохами тянулись к чудищам, заставляя первых падать замертво, а следующих — пятиться назад.

Агаша остановилась около кустов и призвала силу ветра, особенно любимую и никогда не подводившую начинающую ворожею. Спустя мгновение поляну окружила стена плотного воздуха — сюда никто снаружи не попадёт и отсюда не выберется без позволения ведьмы.

Монстры — некрупные, но жуткие, похожие на тощих свиней с крысиными головами — расползались в стороны, стараясь увернуться от магического луча храмовника. Залихват водил посохом, подсекая то одну, то другую жертву. «Справился бы и без меня, — мелькнула утешающая и вместе с тем обидная мысль в голове Агаши, — силён чертяка». Посопела немного, соображая, как лучше поступить. Почувствовала себя на экзамене в академии, когда враги страшны, сильны, уродливы, но маги-преподаватели рядом и в случае опасности подстрахуют. Раз уж начала с воздушной стихии, так и продолжила: изваяла крепкие сквознячки, направила на особенно расторопных тварюг. Те, хрюкая и воя, начали отползать к постепенно затягивающемуся порталу.

Залихват уничтожил десяток монстров, остальных прогнала ведьма. Стихийный круг превратился в точку, потом исчез, как будто его не было. Только вонь незнакомая осталась — чужой мир отличался резким запахом аммиака.

Храмовник обернулся, неодобрительно покачал головой:

— Испепели тела, раз пришла!

С Панной он бы так не говорил, поостерёгся, а Агаша что... мелочь по представлениям некоторых снобов. Девушка сердито посмотрела на удаляющегося Залихвата в длиннополом фиолетовом кафтане, который сам он величал шлафроком, и ярко-белых брюках. Мужчина шёл к воздушной стене так, словно никакой преграды на пути не существовало. Знал, что ведьма уберёт. Ссориться с храмовником — последнее дело, повела рукой, шепча отменяющее заклинание, воздушная стена развеялась.

Что ж... раз пришла — нужно работать.

Агаша поочерёдно рассмотрела лежащих в высокой траве чудищ. Мёртвыми они выглядели не так страшно. Можно было и оставить в назидание деревенским жителям, пусть знают, какую угрозу храмовник и ведьма отвели. Покачала головой в ответ на свои мысли. Залихвата ослушаться нельзя, да и прав он: неизвестно, что за болезни крысюшки из чужого мира принесли. Попробуют их мяса здешние звери, поклюют вороны да растащат заразу дальше.

Потёрла ладони, разогревая, резко распахнула руки, выкрикнула:

— Великая! Дай молнию дочери твоей! Помоги уничтожить мерзкие тела поверженных захватчиков.

В тот же миг с кончиков пальцев Агаши сорвались яркие огненные стрелы, устремились к разбросанным по поляне монстрам, охватили их пожирающим пламенем.

Теперь улетучившийся запах аммиака сменила нестерпимая вонь жжёной шерсти и горелой плоти. Ведьма задержала дыхание и, помахивая перед носом ладошкой, стала отходить. Шагов с десяти убедилась, что в траве остались лишь тлеющие горки пепла, и помчалась к хутору. Очень хотелось ополоснуть лицо и руки. Поесть бы тоже не мешало — много сил ушло на колдовство.

Первые опыты убийства чудищ надолго лишали Агашу аппетита. Впрочем, как и других учениц академии. Потом как-то всё улеглось, тренинги, устраиваемые учителями, дали результаты: работа — одно, жизнь и собственные потребности — другое. Впечатлительным натурам в ковене не место, слабачек Верховная на своей территории не потерпит. Вот и приходилось изничтожать в себе природную брезгливость, девичью жалостливость и опасливость. В борьбе с иномирными порождениями нет места сомнениям и трусости — за спиной ведьмы врученные ей жители деревни, а помощь может оказать лишь храмовник. Ореховским повезло с обоими: Залихват — достойнейший служитель Творца, Панна — умелая и сильная ведьма. А вот что ждёт саму Агашу, когда она получит назначение, никому, кроме Верховной, неизвестно.