***
Приближаясь к родному хутору, ведьмочка сбавила шаг. Никак не ожидала ещё раз увидеть сегодня Залихвата. Мужчина в эффектном наряде прохаживался вдоль штакетника, заложив руки за спину.
Что ему здесь понадобилось?
Храмовник обернулся на звук шагов, устремил на подходящую девушку внимательный взгляд. Красив зараза! На свои пятьдесят даже близко не выглядит. Тут они с Панной что-то вроде состязаний устроили — матушку тоже за сорокалетнюю не принять.
Агаша остановилась и, пользуясь случаем, стала рассматривать Залихвата.
По Ореховке ползли упорные слухи, что Панна нагуляла дочку от храмовника. Хотя жениться служителям Творца не разрешалось, пользоваться женскими ласками они не брезговали. Яркий брюнет с тонкими благородными чертами лица, хорошо сложенный, сильный, да ещё и обладающий магическим даром, всегда был предметом вожделения свободных и не только свободных женщин округи. Вдовушки так и вовсе не стеснялись по всякому мелкому поводу зазывать в дом красавца-храмовника. Однако с Панной у Залихвата были чисто деловые отношения. Да и как такое возможно? Агаша ни на мать, ни на храмовника не похожа — оба имеют чёрные, как дёготь, волосы, а она светленькая, синеглазая. Остановилась, растерянно хлопая ресницами: или всё-таки возможно? Что, если Залихват её отец, а воспоминание из детства лишь греза, подброшенная разыгравшимся воображением маленькой девочки?
Красиво очерченные губы храмовника тронула хитрая улыбка:
— Ну, здравствуй, Агафья! Все желания загадала?
Ведьмочка суетливым движением стянула с головы венок, начала обрывать с него цветы, отбрасывать в сторону, не провожая взглядом. Смотрела на Залихвата, ища объяснение его визиту и ласковому, хотя и немного ехидному тону:
— Я всё сделала, — заговорила наконец. — Сгорели ироды, только зола осталась.
Мужчина шагнул ближе, взял двумя пальцами девушку за подбородок, чуть приподнимая его, и наклонился, прошептав прямо в губы:
— Я не сомневался.
Агаша дёрнулась, отпрыгнула и гневно выкрикнула:
— Что это вы удумали, дядечка?!
Теперь крепкие мужские ладони легли ей на плечи, зазвучал бархатный бас, сознание заволокло дурманом:
— А разве не любви ты просила на поляне, глупышка?
Испуганные мысли стайкой воробушков заметались в голове. Дурман, насылаемый храмовником, уплотнялся. Агаше показалось, что обнимает её вовсе не взрослый мужчина, а юноша с мягкими русыми волосами, ласковыми зелёными глазами, едва пробившимся пушком на щеках...
Желание... исполнено? Ехидна прислушалась к просьбе ведьмочки — показала ей Элеля?
Не так! Не так Агаша мечтала увидеть возлюбленного!
В груди зародился протест, позволивший сопротивляться очарованию Залихвата. Ведьмочка дёрнулась, хотела сбросить чужие руки, упереться в грудь мужчины ладонями, оттолкнуть, ударить, закричать...
Вовремя вспомнила матушкины советы: сопротивление только распаляет желание нападавшего. Глубоко вдохнула, стараясь не слушать обволакивающие фразы, вызвала из воспоминаний вонь, что распространяли горящие тела монстров.
— Фу! — резко отстранился храмовник и поморщился. — Чем от тебя несёт?
Ловко вынырнув из его хватки, девушка спряталась за изгородь, захлопнула калитку и задвинула щеколду. Взялась двумя руками за штакетины, с укоризной посмотрела на храмовника:
— Что же это вы себе, дядечка Залихват, придумали? Неужто вас я у Ехидны выпрашивала?
— Не меня, ягодка? — недоверчиво уточнил мужчина.
