Три самоцвета для ведьмочки - страница 7

— Погоди, — остановилась Агаша, — разве так бывает? Порталы, наверное, создают и в свой мир возвращаются.

Леший покачал головой и вздохнул:

— Не так. Кикимора говорила, что они будто за стену заходят. А стена та прозрачная. Лес видно через неё, а того, кто зашёл, не видно. Только разговоры остаются.

— Врёт твоя кикимора! Она известная выдумщица.

— Нет, Агаша. Нечистое это дело. Мне одному не разобраться, вот я и хотел Панну привлечь.

Вот когда Агаша по-настоящему пожалела, что мать ушла из Ореховки.

***

Шли они споро, лес раздвигался, давая лешему дорогу. Обогнули озеро, пересекли мшистое, пахнущее голубикой болотце и оказались на самом краешке Величавца.

— Стой! — приказал леший. — Замечаешь?

Агаша застыла на месте, прислушалась. Тихо. Потрескивала старая сосна, шаловливо насвистывала шишига, шуршали тревожимые озёрной нечистью камыши. Звуки эти были далёкими. Чу! Уж не мерещиться ли?

— Музыка? — спросила ведьмочка, уловив тихий перебор струн.

Она узнала лютню. Шагнула вперёд, но старик схватил за локоть и сильно дёрнул, вернув на прежнее место.

— Лучше гляди!

Пришлось напрячь зрение. А... точно... воздух шагах в трёх впереди менялся, густел, словно наполненный мельчайшими хрустальными шариками. Дальше знакомо росли протыкавшие небо сосны, подлесок молодцевато топорщил молодые ветки, манил фиолетовыми ягодами черничник... Только походило это не настоящий лес, а на его отражение. Агаша обернулась, сравнивая. Похоже! Вот и верхушка, расщеплённая молнией, точно такая и просвет в кустах похож.

— Иллюзия это, дедушка?

— На траву глянь! Темнее она, и тени от луны совсем чёрные. Примечаешь? Туточки граница и пролегла. Не вздумай за неё заступать.

— Днём нужно посмотреть.

— При солнце не заметишь ничего, потому и пригласил ночью. Просто запомни место, — сердито засопел старик-леший, — матери расскажешь, когда вернётся.

— Пригласил? — Агаша, заподозрив неладное, обернулась к лешему. — Так ты нарочно детей в лес заманил, чтобы с ведьмой повидаться?

Старик обиженно засопел:

— На хутор чаёвничать не зовёте. Приходится так. Потом, не заманивал я! Сами они за песком к озеру отправились. Увёл только в сторону, чтобы деревенские сразу не нашли.

Возмутиться бы, укорить лешего, ведь ночью в лесу опасно — могла мара навредить ребяткам: сесть спящим на грудь, наслать кошмары, спровоцировать удушье. А ещё, чего недоброго, гуль бы на детей напал и всю кровь выпил. Повезло им, что ведьмы в округе добросовестно свои обязанности выполняют, нечисть опасную прочь гонят. Да и леший, поди, без пригляда Збышика с Марочкой не оставлял. Однако не прав он. Плохие шутки учудил.

— Ай-яй-яй... — девушка укоризненно покачала головой и подняла палец, прислушиваясь к слабо доносившимся крикам. — До сих пор ищут. Надо пойти, сказать...

— Не надо, — продолжал сердиться леший, — в другой раз лучше будут за детьми смотреть. Домой возвращайся.

Он первым повернул и пошёл прочь. Агаша знала: стоит упустить, и не найдёшь, пока сам не покажется. Догнала:

— Дедушка! Скажи, видел ты тех, кто за эту стену заходил?

— Кое-кого видел.

— Парень с лютней, случайно...

— Элель твой?

Ведьмочка растерянно остановилась:

— Знаешь?

— Как же не знать? Долго вы тогда на полянке лясы точили. Нагляделся.

— Подсматривал, получается, — насупилась девушка.

— Так любопытно же, — хитро подмигнул ей леший, — это тебе не зверьём да птицами любоваться, порой и ведьмы интересные сценки разыгрывают. Что мать, что ты.