— В нём не говорится, что этого нельзя делать шабире. Поэтому мы разрешили ей войти. И раз нет другого закона, она может снять чаруш.
— Ты это серьёзно? — воскликнул Шедар.
— За десять лет правления ты ни разу не подумал, что не мешало бы такой закон принять. Я не могу за минуту исправить твою ошибку, — сказал Хёск и остановился в шаге от Малики. — Где находится знак?
— На виске, — ответил Иштар.
— Кто не желает в этом участвовать, может удалиться, — вымолвил Хёск.
Служители не двинулись с места.
Шедар скрестил на груди руки:
— Мы ждём, шабира.
Малика сняла с шеи зажим, стянула с головы накидку. Появилось чувство, будто она стоит перед мужчинами голая. Реальность напоминала полузабытый кошмар. Межгорный провал, ветхая лачуга, в полумраке кучка беглых преступников… Молчат и прерывисто дышат. Глазеют как изголодавшие псы. Малика посмотрела в угол: там должен сидеть Вайс, племянник Крикса. Но в углу никого не было. Воздух Ракшады сводит с ума…
Первым отозвался Шедар:
— Шабиру точно выбрал Всевышний?
— На висок смотри! — зыкнул Иштар. — Родинка как звёздочка.
— Под чаруш её не видно, — кивнул Хёск и, выдержав паузу, проговорил: — Шабира! Отныне тебя зовут Эльямин.
Она хотела быстрее закрыть лицо, дрожащими руками теребила накидку и не находила её края.
— Мой брат! — прозвучал голос Шедара. — Ты — кровь моего отца — унаследовал искромётный ум. Меня он научил никому не доверять. Твоя шабира отказалась от ритуала чести. Отказалась принимать истинную веру. И раз уж она стоит перед нами с неприкрытым лицом, я требую позвать Зрячих. Пусть они подтвердят её честность и непорочность.
— Это твоё последнее требование! — заявил Иштар.
Один из служителей скрылся за потайной дверью. Хёск жестом попросил остальных пройти к дымящему казану.
— Ты сказал, что всё позади, — прошептала Малика, следуя за Иштаром.
— Я так думал.
— Кто такие Зрячие?
— Это Зрячие. Один видит прошлое, второй будущее, третий настоящее, четвёртый сокровенное. Если ты что-то скрываешь — самое время открыться.
Малика прижала ладонь к груди. Под платиновой головой тигра лихорадочно билось сердце. Безумные ритуалы, опьяняющие благовония, какие-то Зрячие — всё это походило на хорошо продуманный спектакль. Даже конфликт братьев казался наигранным.
— Почему Шедар здесь? — спросила Малика. — Он не жрец. Почему он здесь?
— Я доверил ему подготовку моей коронации.
— Он делает всё, чтобы коронация не состоялась.
— Он кровь моего отца. Не смей думать о нём плохо. — Иштар покосился на Малику. — Откроешь мне свои тайны?
— Только после тебя, — ответила она. — Где мои люди?
— Под присмотром.
— Я хочу их сегодня увидеть.
— Хорошо. Я прикажу их оскопить.
— Иштар!
— Что «Иштар»? — прошипел он. — Сейчас решается моя судьба, а ты пристаёшь с глупыми просьбами.
Хёск взял приставленную к треноге лопаточку и начал помешивать в казане маслянистую жидкость. Лопаточка, как маленькое весло, скользила вдоль бронзовых стенок, образовывая в центре водоворот, над которым перекинулись две еле заметные радуги. «Две дороги в мир Богов…» Кто это сказал? Адэр… Он приехал к ней в замок и повёз её к морю. Помнится, моросил дождик. К тому времени, когда они вышли из машины, дождь прекратился, из-за туч выглянуло солнце. Адэр перенёс Малику на камень и указал на горизонт…
Сжав кулаки, она вонзила ногти в ладони, силясь вынырнуть из воспоминаний, но они подобно разноцветным лоскуткам закружились в хороводе, погружая разум в прошлое.
