Я вновь втягиваю в себя ароматный дым, и Кальян подпевает мне слабым бульканьем…)
– На мой вкус власть, – говорю я, – это когда тебе все можно.
– Вы ведь говорите сейчас об абсолютной власти? Не так ли?
– Конечно. Только такая власть и является ею по сути. Власть от лукавого. Все остальное – детские бирюльки.
– Как интересно! – проверяющий смотрит мне в глаза, и я выдерживаю его взгляд. – Я вижу, Вы сейчас говорите абсолютно искренне?
– Именно.
– И вы очень любите власть, – его вопрос звучит как утверждение.
– Больше всего на свете.
– Тогда я буду ходатайствовать в своем отчете о продлении вашего контракта в Оффтайм еще на один период.
Он собирается уходить, и тут я его останавливаю.
– Вам никогда не доводилось бывать по службе в Римской Империи периода ее заката?
– Не доводилось, – как и прежде, безжизненно, говорит мне этот человек.
– Если будете там с оказией, присмотритесь к элите.
– И что же я в ней увижу?
– Вы увидите, что такое Власть во всей полноте этого понятия.
– Всего вам наилучшего!
– Удачного вам дня!
Я бросаю ленивый взгляд на подписанную им бумагу с заключением о возможности продолжения моей службы. Ну, конечно. На его вкус я оказалась достаточно честолюбивой, чтобы держаться за свою работу и сохранять ей верность, в страхе потерять саму возможность Вечности. А я… В этот раз перед проверкой я серьёзно задумывалась об отставке. Взвешивала все за и против. Но, да простят меня боги, я была ещё не готова. Не сейчас.
***
Дверь в кабинет Ниэтель мне очень хотелось открыть с ноги, но, вспомнив все известные мне правила приличия, я всё-таки сдержалась. Расправила плечи, натянула на лицо вежливую улыбку и прочувствованно, громоподобно постучалась.
Моя дорогая старушка открыла практически сразу. Возможно, она даже ждала моего прихода под дверью, ходя из стороны в сторону и нервно заламывая руки. Ниэтель сейчас просто обязана была испытывать нервозность и дискомфорт! Во-первых, потому что её на сегодняшней оперативке знатно пропесочили, а случалось такое крайне редко. А во-вторых, потому что мне сейчас было за что ей выговаривать. И она, чёрт побери, прекрасно это знала!
– Привет, Нити! – пропела я, растягивая губы в совсем уж приторной гримасе. – Звала?
Я без приглашения прошествовала в комнату и нагло расселась на хозяйском кресле, закинув ногу на ногу. У Ниэтель всегда были замечательные кресла. Но последнее её приобретение – это же просто какой-то гедонистический шедевр! Возможно, я соглашусь забрать его у вредной старушки. В качестве компенсации.
– Да, я тебя звала, юная леди. Скажи, когда ты научишься, наконец, вести себя сообразно своему возрасту и статусу?
– А когда ты перестанешь звать меня «юной леди»? – невежливо, вопросом на вопрос ответила я. – Нет, Нити, серьёзно. Мне просто интересно, сколько ещё лет я должна прожить, чтобы ты перестала относиться ко мне, как к ребёнку?
– О, твой возраст совершенно неважен в этом вопросе, моя дорогая! Сколько бы тебе сейчас ни было, я всё равно остаюсь на несколько тысячелетий старше. Но давай ближе к делу. Может быть, ты расскажешь мне, что сегодня произошло?
Я поперхнулась. И испытала почти неконтролируемое желание топнуть ногой, а потом запустить в Ниэтель тяжёлой стеклянной пепельницей.
– Я провалила задание, – голос мой, несмотря ни на что, оставался спокойным. Истерик моя милая наставница от меня не дождётся точно.
