— Слышали, кто-то тачку шефа дерьмом измазал? — довольным голосом возвестила Наталья.
Все рассмеялись, нагло косясь на Юнону и ожидая ее реакции, но она лишь головой покачала.
— Ну так ему и надо! Кобель несчастный! — хихикнула Ирина и все вновь уставились на Синицыну, но она даже ухом не повела.
Пусть говорят что хотят, курицы безмозглые. Надо было их еще давно уволить, сказать Максу пару ласковых и всех к чертям собачьим разогнать по своим подворотням, откуда они сюда пришли. Хотя...каков поп, таков и приход. Собрал Макс змей? Ну значит сам недалеко от них ушел!
Конечно, Юноне больше всего на свете хотелось сбежать отсюда, подальше от всех этих торжествующих взглядов и несправедливых нападок. Но она, во-первых, не могла себе такого позволить, ведь декрет никто не отменял, а на новую работу ее не факт, что примут. А во-вторых, она не собиралась так легко сдаваться. Пусть эти троглодиты попробую ее по-настоящему укусить, получат по зубам так, что мало не покажется.
После обеда к Юне подлетела секретарша Добровольского и, смущаясь и отводя взгляд, протянула ей конверт.
«Ну все, это наверняка расчет», — расстроенно подумала Юнона и, почти смирившись с неизбежным, конверт из рук секретарши Ани взяла.
— Здесь билет, Максим Владимирович просил передать еще неделю назад, но вы же помните, я болела и...вот. Не знаю, актуально еще?
Юнона кивнула, чтобы еще больше не смущать Анну и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошла в уборную, чтобы уже там без свидетелей хорошенько разрыдаться.
На эту чёртову выставку они должны были вместе с Максом. И билетов должно было быть два. А теперь что?
Юна рассматривала себя в зеркале и не узнавала: отёчное лицо, то ли от слез, то ли от соленых огурцов на ночь; синяки под глазами и отросшие корни волос; ногти без свежего маникюра, отсутствие макияжа и волосы, в впервые в жизни зачёсанные в учительский пучок, делали ее совсем не похожей на себя прежнюю.
«Ужас какой!» — подумала Синицына и пообещала себе, что больше так выглядеть не будет ни при каких обстоятельствах.
Уже на рабочем месте она слегка подкрасилась, распустила волосы и заплела их в небрежную косу и почувствовала себя человеком. Все-таки женщинам это просто крайне необходимо — быть красивой.
«И на выставку схожу, и в ресторан с подругами и много чего еще сделаю. Ребенку нужна здоровая, красивая и адекватная мать, а не вот это вот все!»
***
Выставка современного искусства в Театре на Ленина впечатляла своими размахом и идиотизмом.
— Это перфоманс, вы ничего не понимаете! — доказывала голая тетка лет пятидесяти парочке влюбленных и осуждающе качала им вслед головой.
Юнона старалась казаться незаметной, и просто тихо сходила с ума от представленных в залах композиций.
И инсталляция того самого, исконно мужского органа во всю стену, отнюдь не было самой странной и отвратительной в своих размерах и подробностях композицией.
Как например вам картина, на которой изображены глаза, наполненные червями? Или женская грудь в окружении бравых молодцев в ожидании молока? А скульптура писающего сразу во все стороны мальчика? А женщина, пребывающая головой в унитазе? А человекособака или мужчина, высиживающий куриное яйцо?
Впрочем, может яйцо там было и не куриное вовсе, Юна сильно не разглядывала.
Она честно пыталась строить умное лицо и заинтересованно рассматривала первые пять экспонатов, но примерно на десятом Синицына сломалась.
