Туанетт. Том 1 - страница 13

– О чём вы, генерал? Да на защиту Москвы встанет не только армия, но и каждый её житель!

– Пожалуйста, поберегите ваш пафос для другого случая, а мне уже сейчас нужны бинты, медикаменты и подводы для раненых.

– Не волнуйтесь, любезный, через неделю у вас всё будет! Из кабинета вышел знакомый чиновник по особым поручениям Чернов.

– Кто у генерала? – поинтересовался граф.

– На приёме у его сиятельства находится генерал-гевальдигер Орлов.

– Кто-кто?

– Главный доктор Москвы. Уже поступила большая партия раненых. Их разместили в Доме инвалидов и других общественных учреждениях, но мест недостаточно. А главное – очень мало медикаментов, фур и обывательских подвод. Ростопчин, отбиваясь от него, утверждает, что не может сейчас требовать у обывателей подводы, так как в городе может возникнуть паника. Я же вам, граф Илья Андреевич, советую уезжать из Москвы. Уже явно не до хорошего.

– Спасибо, любезный, вы правы. – И, попрощавшись, граф поехал домой.

«Сколько же в человеке ложной самоуверенности, – думал он о Ростопчине. – В душе он прекрасно понимает, что неприятель уже рядом и никакие его писульки не спасут город, а юродствует и старается убедить окружающих, что всё благополучно. Неслучайно старик князь Голицын неделю назад с близкими уехал в своё вологодское имение. Да и нам пора собираться, тем более что разрешение на выезд вместе с семьёй я получил неделю назад». Выйдя на улицу, он заметил более интенсивное движение телег и колясок. Многие жители покидали Москву.

Резервный полк генерала Маркова располагался в Москве, и иногда молодой граф Николай Толстой появлялся дома.

– Николай, дорогой мой, я до сих пор не могу поверить, что мы с вами расстаёмся, – с нежной грустью глядя на него, тихо произнесла Туанетт.

– Ну это же не навсегда, – взяв её за руку и прижав к своим губам, с уверенностью произнёс юноша.

– Я всё понимаю и в то же время сознаю, что вы, любезный мой, уезжаете на вой ну, а там могут и убить!

– От этого, милая моя, никто не застрахован.

– Я не ропщу, скажу даже больше, горжусь вами, Николай.

– Гордиться пока нечем, я ещё ничего не сделал.

– Позвольте, сударь, с вами не согласиться. Вы могли остаться коллежским регистратором, но сами вопреки воле маменьки и папеньки уходите на службу в армию, тем более в такое тревожное время.

– Не я один!

– Поэтому горжусь и восхищаюсь вами. – И Туанетт обняла его и поцеловала.

– А вы, радость моя, истинно меня дождётесь?

Она с укором взглянула на него, и в глазах её был ответ: «А вы разве сомневаетесь?»

Пролётка подкатила к театру на Арбате. Войдя в ложу, Толстой увидел много знакомых лиц. Княгиня Крутицкая с недовольством заметила, что спектакль заменён. Вместо комедии «Модная лавка» покажут какие-то «Старинные святки».

– Не понимаю, желала развеяться и посмеяться, а тут, видите ли, меня решили попотчевать какими-то святками.

– Вой на, сударыня, идёт, и особо не до развлечений!

– Да эти разговоры о вой не в зубах уже у всех навязли, – в сердцах бросила княгиня.

Толстой не успел ответить, как открылся занавес, и присутствующие увидели старинные белокаменные соборы. Актёры показывали сцены из жизни бояр и святочные забавы их целомудренных дочерей и родственников. Во время спектакля на сцене появилась знаменитая госпожа Сандунова и объявила:

– Получено известие об одержанных над злейшим супостатом Наполеоном важнейших победах при Добрине и при Клястицах. Слава храброму генералу Тормасову, поразившему силы вражеские! Слава храброму графу Витгенштейну, поразившему силы вражеские! Слава храброму Кульневу, умершему за Отечество!