Тугие узлы отечественной истории. Помощник В.А.Крючкова рассказывает… - страница 104

Причина здесь лежит буквально на поверхности, но ее тщательно обходят стороной и всячески избегают озвучивать публично в силу особой «деликатности» строго табуированной темы особенностей национального состава как основного кадрового звена советской внешней разведки того периода, так и бóльшей части созданного ею агентурного аппарата за рубежом. Лев Давидович Троцкий (Бронштейн) в подобной затруднительной ситуации говорил лаконично, но очень весомо и достаточно определенно: «Я не еврей, а интернационалист». Если все же зря не кривить душой и не елозить попусту тощим задом по шершавой скамейке то ли от смущения, то ли от щенячьего восторга, следует всего-навсего лишь откровенно, правдиво и однозначно признать следующее. Да, он в значительной, если не в подавляющей, мере состоял из этнических евреев и строился отнюдь не на «идейной» – коммунистической, социалистической, анархистской, антиклерикальной, антиимпериалистической, антиколониальной или иной «прогрессивной» основе, как в той же разведывательной структуре Отдела международных связей ИККИ. Где наряду с откровенными авантюристами и искателями острых ощущений действительно были по-настоящему идейно убежденные кадры.

Очень большая (если не основная) часть резидентов и разведчиков, работавших позднее на ИНО ГПУ–ОГПУ и РУ РККА в 20–30-х гг., начинала карьеру разведчиков именно по линии Коминтерна. Р.Зорге, Л.Треппер, Ш.Радо, А.Дейч, И.Григулевич (Григулевичус), В.Фишер, А.Шнеэ и многие другие убежденные сторонники коммунизма стали разведчиками по идеологическим соображениям.

Интересной в этой связи представляется характеристика, данная всем им старшим агентом британской службы МИ-5 Питером Райтом: «Часто они вообще не были русскими, хотя и имели российское гражданство. Они были коммунистами-троцкистами, которые верили в международный коммунизм и Коминтерн. Они работали под прикрытием, часто подвергаясь большому личному риску, и путешествовали по всему миру в поисках потенциальных рекрутов. Они были лучшими вербовщиками и контролерами, которые когда-либо были у российской разведывательной службы. Все они знали друг друга, и вместе они вербовали и создавали первоклассные шпионские сети».

А вот закордонный агентурный аппарат ГПУ-ОГПУ вначале по преимуществу строился на весьма примитивной этпополитической, даже зачастую на самой обыденной земляческой основе, столь характерной для принципов построения организаций и объединений еврейского сообщества во многих зарубежных странах. Тем более, что резидентам ОГПУ-ГПУ за рубежом (прежде всего нелегальным) в тот период было предоставлено право самостоятельно решать вопрос о включении интересующего лица в агентурную сеть разведки, не испрашивая на то разрешения или согласия у Центра, как это стало привычным в более поздние времена НКВД-МГБ-КГБ. Отсюда вытекает и следствие подобного организационно-управленческого решения по очень известной в народе формуле – «каков поп – таков и приход»…

Я никогда не забуду один впечатляющий эпизод из собственной разведывательной практики, когда после проверки по оперативным учетам в 15-м отделе ПГУ мне понадобилось получить подробные данные на одного иностранца, который, судя по известным любому оперативному работнику признакам, должен был состоять в агентурной сети нашей разведки. После ряда мытарств и многочисленных согласований я все же добрался до первоисточника нужных мне сведений. И был поражен, когда вместо привычного пухлого дела агентурной либо оперативной разработки я получил для ознакомления обычный клочок бумаги. Он представлял собой часть фотокопии оперативного отчета резидента в Центр (дело было еще в довоенные времена), разрезанного обычными канцелярсвикми ножницами на отдельные куски. На данном клочке бумаги рукописью было написано ровным счетом следующее: тогда-то и там-то резидент (или его замеситель, не суть важно) провел вербовочную беседу с имяреком, работавшим там-то и тем-то, при этом являвшийся родственником уже какого-то «закавыченного» нами ранее субъекта. И это было ровным счетом все! Но зато на этом отрывке рукописного донесения из-за рубежа (помню это хорошо как сейчас!) прямо поверх текста толстым карандашом красного цвета была начертана резюлюция какого-то высокого начальника – «Включить в агентурную сеть». Более ничего полезного типа: как имярек работал в качестве агента, какие задания выполнял, что сделал нужного для разведки в целом, что получил от нас взамен и пр. не было – только указывался присвоенный ему оперативный псевдоним.