Тугие узлы отечественной истории. Помощник В.А.Крючкова рассказывает… - страница 99

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Разновидности агентуры.

Отойду, наконец, слегка в сторону от захватывающей и остросюжетной темы «агентуры влияния» в Советском Союзе, чтобы в динамике повествования об этой крайне привлекательной для глаз и ушей обывателя материи случайно не упустить один немаловажный и весьма многозначительный момент. В последнее время у широкой российской публики внезапно проклюнулся повышенный (хотя и не всегда здоровый и позитивный) интерес к деталям проведения агентурно-оперативной и иной разведывательной деятельности за рубежом советской внешней разведки преимущественно довоенного и военного периода. С подачи многочисленного коллектива чрезмерно расплодившихся у нас «специалистов-историков отечественной разведки» (которые ранее преимущественно паслись на благодатной ниве освещения участия органов безопасности в осуществлении «сталинских репрессий») широкие массы российских читателей и зрителей стали жадно, с интересом и, в общем-то, в целом с одобрением и неприкрытой симпатией знакомиться с историей становления агентурных позиций СССР в странах Западной Европы, США, Ближнего, Среднего и Дальнего Востока как по линии официальных государственных структур, так и по каналам Коминтерна. Наглядным отражением этого внезапно вспыхнувшего интереса стало, в частности, создание на ныне закрытой радиостанции «Эхо Москвы» и в по-прежнему издающемся журнале «Дилетант» специальной рубрики в форме серии передач и публикаций под общим названием «Агенты».

Ну, пока бывший главный редактор «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов (признанный Черемушкинским судом города Москвы иностранным агентом и внесенный Минюстом РФ в реестр СМИ-иноагентов) и отставной генерал СВР Юрий Кобаладзе своим творческим дуэтом небезуспешно «отбивали хлеб с маслом и черной паюсной икрой» у официальных бытописателей российской разведки типа бывшего спортивного репортера Николая Долгополова и подданного Великобритании российского телекомментатора Сергея Брилёва в описании славных деяний «кембриджской пятерки», «Красной капеллы» или отдельных известных советских разведчиков-нелегалов все еще как-то выглядело в рамках приличия. Шел более-менее интересный для широкой обывательской аудитории пересказ всего того, что профессионалы разведслужбы хорошо знают еще со времен своего обучения в Краснознаменном институте КГБ, причем гораздо более полно, более достоверно и в немаловажных для правильного и объективного понимания деталях.

Ныне покойного, к моему глубокому сожалению, официального историка СВР Владимира Сергеевича Антонова, с которым в свое время совместно проходил службу в 5-м линейном отделе ПГУ КГБ СССР, я здесь никоим образом не подразумеваю. Он, несмотря на мое несогласие с ним по целому ряду изложенных в его книгах проблем, честно и добросовестно, а не ради личной корысти или литературной славы, в отличие от вышеуказанных мною лиц, делал свое дело в рамках исполнения своих прямых служебных, должностных обязанностей. Притом делал это, на мой взгляд, достаточно умело и как кадровый сотрудник внешней разведки, и как известный журналист-международник.

Но когда творческий дуэт «дилетантистов» достаточно решительно, стремительно и даже как-то нахраписто полез «вглубь», стал не без умысла затрагивать отдельные пикантные и не всегда доступные для понимания непрофессионалами подробности (в частности, отдельные детали подготовки и осуществления операции «Утка» по ликвидации Льва Троцкого в Мексике), стал более пристально и более внимательно вглядываться в отдельные крайне любопытные страницы биографий Якова Блюмкина, Сиднея Рейли (Шломо Розенблюма), невозвращенца Александра Орлова (Лейбы Фельдбина), начал постепенно приоткрывать завесу таинственности и секретности над некоторыми «боевыми операциями» за рубежом легендарной «спецгруппы Яши» (названной по имени соратника убежденного, идейного террориста-троцкиста Якова Блюмкина другого прирожденного и даже прославленного боевика Якова Серебрянского (Якова Исааковича Бергмана) тот же час с неизбежной очевидностью наружу стал выползать один сакраментальный вопрос.