Когда Астрид открыла глаза, капище уже не казалось темным. Огонь факелов вспыхнул так ярко, что деревья вокруг исчезли в его свете. Вокруг неё не было никого, только шум ветра и слабый звон, словно кто-то тронул хрупкие стеклянные камешки на ловцах снов.
Она обернулась и увидела фигуру вдалеке. Человек? Нет. Силуэт был слишком тонким, слишком зыбким, словно сотканным из дыма. Он трепетал подобно отражению беспокойного пламени в почерневшем зеркале. Астрид не видела лица, но волосы… длинные светлые волосы, такие же, как у…
– Сана! – выдохнула она, чувствуя, как её ноги двигаются сами собой, несут ее навстречу родной душе.
Фигура стояла неподвижно, её руки опущены, а лицо скрыто тенью. Когда Астрид приблизилась, до нее донесся запах соли и крови, свежий и резкий, отрезвляющий.
– Это ты? – спросила она, протягивая руку, но в тот момент, когда пальцы почти коснулись бледной кожи, фигура подняла подбородок, подставляя лицо лунному свету.
Оно было пустым, лишённым черт, только гладкая белая поверхность, как у костяной маски, но живая, дышащая. Глаза Астрид расширились, она отшатнулась, и фигура исчезла, словно её и не было, словно она рассыпалась, а ветер унес ее в чащу.
– Что ты видишь? – донёсся голос Хальдора, снова близкий, словно он был прямо за её плечом.
– Я… – она сделала шаг назад, моргая, пытаясь осмыслить, что только что произошло. – Я видела ее… но… это была не она.
– Ты видела знак, – ответил он, подойдя ближе. Его маска казалась теперь ещё страшнее в этом ярком свете. – Твое видение значит, что боги услышали твою просьбу, они внемлют твой зов, теперь ты должна кричать громче и громче, пока не получишь ответ.
– Но это… не может быть правдой, – пробормотала она, пытаясь унять дрожь.
Хальдор склонил голову.
– Правда всегда кажется сомнительной, пока ты не научишься видеть ее глазами богов. Твоя правда отличается от моей, потому что правда и истина – разные, вопрос в том, что ищешь ты для себя: успокоение или реальность?
Астрид чувствовала, как ее разум запутывается. Ее сердце говорило ей одно, а голос Хальдора звучал убедительнее любой ее мысли. Ей казалось, что она падает, хотя ноги стояли на земле.
– Верь, – прошептал он, и этот шепот прозвучал сильнее любого крика.
Этот шепот раздавался у нее в голове, эхом раскатываясь по всему телу.
***Астрид шла по пустынной улице, ее шаги гулко звучали на каменных плитах. Дома выглядели как призраки: окна мерцали тусклым светом свечей, а пороги украшали странные символы, вырезанные на дереве. Ее мать когда-то говорила, что эти знаки защищают от «того, что приходит из леса». Но от чего именно? Об этом знали только те, кто уже ничего не мог поведать. У порогов некоторых домов стояли корзины с недоделанными плетёными изделиями: одна – с нитями для ковра, другая – с высушенными травами, готовыми для использования в обрядах. Через открытую ставню в одном из домов был виден деревянный верстак, заваленный инструментами: кто-то мастерил что-то до заката, но бросил работу, не успев закончить. Деревня продолжала жить, обитатели занимались своими обыденными делами, словно ничего и не произошло. Они все безразличны были к случившейся трагедии лишь оттого, что она не коснулась их лично. Сана стала лишь одной из многих, ее имя было у всех на устах несколько дней, однако как быстро вспыхнул интерес, так же стремительно он и угаснет, как только появится новый повод для обсуждения. От этого было печально. Астрид знала, что порой жители от скуки и усталости от сутолоки одинаковых дней желают позабавить себя обсуждениями и сплетнями, однако порой это переходило все границы и подрывало основы добрососедства и взаимопомощи, на которые и строился привычный быт.
