Теперь Нирвана, после длинного дня скрытых обид, должна была выдать нечто вроде: «Я же вам говорила! Веды не ошибаются…» – но она молчала; мнимое знание сильно отличается от истинного зрения тем, что во мнимом кроются толики надежды, но когда видишь подобное, веры не остается. Сделавшись тонкой и ранимой, она прижалась к любимому плечу. Волк в ответ крепко обнял ее своими крупными руками, спрятав от всего внешнего. Плакала ли она, боялась ли, было неясно: Лютер держал ее словно ребенка, одной рукой обхватив спину, другой взяв под голову, – за этими объятиями сложно было что-либо рассмотреть.
– Дальше сегодня не пойдем, слишком темно и неспокойно. Кто знает, что может ожидать нас в этих гиблых перелесках, – промолвив Борис, тяжело вздыхая.
– Нет! Как же это? Мы должны идти! – взбунтовался Гордофьян. – Что, если там есть живые? Они ведь ждут нас, и им нужна наша помощь!
Борис стоял на своем:
– А что, если враг все еще там? Мы ведь ничего не знаем, может быть, их десятки, а может, и того больше. Как бы нам самим потом помощь не понадобилась.
– Вы ведь главы Талар-Архаси, сильнее вас никого нет!
– Есть, Гордоф, – шепнула Нирвана, – всегда есть те, кто сильнее.
– Прости, Гордоф, но они правы, деревня с сотнями несвычных уничтожена не руками слабых. Те, кто это сделал, очень сильны и организованны, а от нас от мертвых толку мало, лучше будет дождаться рассвета.
Лютер Волк пошел бы вниз, как и Борис, как и Нирвана, они ведь были не робкого десятка и смерти не боялись, но надежды на сохранившуюся в долине жизнь у них совсем не было. Они знали, что, когда происходит подобное, уничтожают всех до единого.
– Думаю, нам стоит спуститься и там, у подножия, заночевать. Эх, – Лютер потер руки, – сейчас бы костерок, уж больно холодно. – Он знал, что костер никому не нужен, в том числе и ему, но требовалось хоть как-то разрядить обстановку – Но тут палить нельзя, привлечем нежелательное для нас внимание.
– Не будем мы спускаться, пойдем обратно в пещеры. Если нас настигнут, двинемся вглубь, ходов они не знают, побоятся, думаю, вслед за нами лезть, да и в тесном пространстве нам находиться выгоднее – вероятность того, что нас окружат, в этом случае мала. Да и костер там разжечь можно, согреемся и от дождя спрячемся – чувствую, скоро хлынет.
– Вы и правда не люди! Тут такое, а они об удобствах! – Гордоф был не согласен с решением остальных, но он понимал, что одному в ночном лесу ему точно делать нечего. – Ладно, черт с вами, спорить не стану. Кинь мне топор, Борис, пойду нарублю дров.
– Держи.
Миронов был уже немолод, но сноровки все еще не потерял, поэтому ловко ухватил рукоять топора одной рукой.
– Здесь рубить можно? Никто меня за это не сожрет? – осведомился он на всякий случай.
– Здесь можно, – спокойно ответил Время и осмотрелся по сторонам. – А куда делся Волк? Только же здесь был.
Нирвана неуверенно пожала плечами.
– Охотится, – предположила она.
Веда оказалась права, через пару часов, кода все собрались в пещерах, вернулся и Лютер, промокший и уставший, в руках у него был здоровенный кусок мяса. Он не смог спокойно ждать наступления рассвета и все же решил осмотреть местность, охота в этом случае была прикрытием – так никто не мог упрекнуть его в пренебрежении общим решением.
– Это что, свинья? – Гордоф перевернул здоровенный кусок мяса и достал охотничий нож для разделки.
