А потом — в день своего двадцатиоднолетния — она исчезла. Вернее, в ночь… Я проснулась, хотела кинуться и поздравить свою подругу, но её кровать оказалась гладко заправленной, а самой Лейлы и след простыл. Ни одной вещички, ничего, что говорило бы о пяти годах её пребывания здесь…
Я искала её, как могла. Спрашивала у Вазира, он наводил справки по своим каналам. Но никто ничего не знал. Лероев оказался слишком из другого мира, куда Вазиру ходу не было, — мира больших денег и стратегически важных дел. Мира, закрытого для простых смертных. Мира, по которому нефтяные воротилы проносятся в безумно дорогих тонированных машинах, за стёклами которых ничего не рассмотреть…
Неужели теперь у меня появится шанс узнать хоть что-то о судьбе моей драгоценной Лейлы?
Если так — я стерплю близость монстра.
Хорошо, что Лис оказался таким: теперь я смогу его убить…
У нашего народа есть правило: не доверять рыжим. Именно их шайтан избирает своим сосудом. Именно тёмную сущность я видела в горящих жёлтым пламенем глазах Ильи, она тянула ко мне свои чёрные лапы из-за его спины, её голос звучал в его смехе…
Да, все эти годы я боялась Асера, но он — понятное зло. А с понятным — можно бороться. Как бороться с тем, что непонятно?
Хотя… я же биолог. Кому, как не мне знать, что генетические мутации — двигатель эволюции? Мне подобное вообще не должно казаться фантастическим. Моя преподаватель генетики, Феруза Камиловна, которой пришлось в своей жизни даже в секретной лаборатории поработать, рассказывала, что они создавали вполне жизнеспособных химер, но таких страшных и опасных, что их приходилось уничтожать ещё крохами.
Но Илья ведь — не химера? Или… Откуда это прозвище — Лис?.. А Даринин Кирилл — Волкодав, Медведь, Геперд…
Стоп! Они все… «идеальные»?
Наспех накидываю на себя покрывало с постели — одеваться нет времени — и выскакиваю на кухню.
Илья сидит и спокойно пьёт чай. Судя по мокрым волосам — уже успел принять душ. Сейчас он совсем домашний в серых спортивных штанах и бело-серой футболке, на которой ухмыляется лиса… Одежда красиво облегает его мускулистый торс, обрисовывает широкие плечи… Серый оттеняет яркость волос. И на несколько мгновений я замираю, снова любуясь им.
Ведь не могла же я влюбиться в того, кто одержим шайтаном? Не почувствовать тьму?
Да и нет её в нём — янтарные глаза лучатся чистым светом и любовью.
Это правда? Или я очарована тьмой в нём? А может это моя собственная тьма тянется к его — более сильной, властной, но не опасной для меня.
— Иди ко мне, — он ставит чашку на стол и раскрывает объятия.
Я шагаю, неуверенно, робко, прикусывая губу.
Шаг… Другой…
Как канатоходец над пропастью. Очень осторожно, но целенаправленно — вперёд.
Зажмуриваю глаза и прямиком в его объятия.
Покрывало соскальзывает с меня, и я остаюсь обнажённой, полностью открытой перед ним, беззащитной. Сейчас он может сделать со мной всё, что угодно. И он делает — притягивает к себе и целует: ключицы, грудь, живот…
Я трепещу, дрожу в его руках, и не могу бояться. Не могу ненавидеть. И уж точно не смогу убить.
Он не монстр! Монстры не любят так нежно!
Илья подбирает покрывало, укутывает меня и усаживает к себе на колени.
— Спрашивай, Гулюшка моя. Я ведь чувствую, как на твоём остром язычке прыгают вопросы.
— Вы все «идеальные»? И Кирилл, и Тимур, и Стас?
— Да. Но ты не должна бояться. Не меня, не моих друзей. «Идеальные» не обижают и не унижают женщин. Мы влюбляемся раз и навсегда. Как Кирилл любит Дарину. Как я влюбился в тебя.
