Когда мама умирала никого не было рядом. Она умерла одна в своей квартире, со своими мыслями, в полном одиночестве. Сейчас я ощутила, что тот осколок льда, пронзивший мое сердце, превратился в ледяную глыбу. Я вновь мысленно прокручивала ту череду событий, которые не позволили мне быть рядом с ней в последние часы, но размышлениями ничего нельзя изменить. Это только в фильмах все правильно и так неправдоподобно, когда в предсмертные минуты близкие съезжаются, чтобы попрощаться с родственником, и человек спокойно умирает, закрыв глаза. В жизни все иначе. Она больше никогда не согреет меня своим теплом. То последнее, что случилось между нами, навсегда останется последним. То, как я пришла к ней и принесла продукты, которые она просила купить в магазине, то, как сказала, что скоро умрет, и уверяла в этом меня, теперь мама не расскажет мне о своем сне, подробности которого я планировала узнать позже, когда она немного придет в себя. То, как я попыталась успокоить ее, говоря, что это всего лишь сон, и как она уверенно покрутила головой в знак несогласия. Как помахала мне рукой из окна, когда я уходила. То, как в День матери я позвонила ей и поблагодарила за жизнь, и она заплакала в ответ. То, как пообещала ей, что позвоню в понедельник, и как она едва уловимо произнесла: хорошо. И то, как я обнаружила ее тело в коридоре.
Она лежала здесь, но жизни в ней уже не было. Это уже не она. Только бездыханное тело самого дорогого человека на земле. Она не поднимется, чтобы сказать мне, как ждала меня, или, наоборот, отругать. Ее больше нет, хотя тело лежало передо мной, такое холодное и неподвижное. Я не могу ее разбудить. Той неуемной энергии в ней уже нет.
Все ли я знала о горе? Нет. Вокруг меня и раньше умирали люди, мамы моих подруг и знакомых. Я пыталась поддержать, помочь, но как я была в то время далека от этого. Настолько далека, что, говоря слова утешения, которые зачастую не могла подобрать, до конца не чувствовала ту боль, которую испытывает человек, и как она проходит через каждую клетку тела. У людей мир рухнул. Сегодня он рухнул у меня. Остались лишь руины, на которых нужно было как-то жить дальше. Жизнь без мамы. Как это возможно? И все напутствия, которые она давала мне в детстве, стали такими бессмысленными.
Раньше я старалась не впускать в себя эту боль, которую испытывают при утрате. Не впускала, когда умер дедушка. Мне тогда было семнадцать лет. Маме тремя днями ранее исполнилось пятьдесят три года. Я отказывалась верить в то, что деда больше нет. Несмотря на его почтенный возраст, смерть стала шоком для всех. К этому нельзя быть готовым, сколько бы тебе ни исполнилось. Я утешала себя мыслями о том, что он уехал жить куда-то, далеко отсюда. Наверное, многие склонны так думать. И это больше похоже на отрицание и неприятие. Со временем это чувство проходит, на то, чтобы принять обстоятельства, ушли годы. С бабушкой все обстояло наоборот. Я перескочила к принятию, минуя первые стадии горя и сразу же отпустила женщину, которая активно участвовала в моем воспитании. На похоронах я плакала лишь потому, что так делали присутствующие, и я включилась во всеобщую атмосферу. А дома решила: все, проехали. Я не испытывала стыда за это. Я запрещала себе плакать, когда эмоции накатывали волной. И окружающие говорили, что нельзя плакать, иначе ей там плохо будет на том свете. В итоге, настоящее горе оставалось внутри меня, невыплаканное. Этот тяжкий груз я носила в себе, не позволяя пережить утрату.
