Мама стреляет в парня любопытным взглядом, а затем косится на меня. Я не знаю, куда деть глаза. Лицо предательски нагревается. Поправив очки и опустив голову, с интересом изучаю мюсли с малиной и черникой.
Эти братья… Они когда-нибудь оденутся нормально? Нет, правда. Складывается впечатление, что Макс и Никита только и ищут повод, чтобы покрасоваться, демонстрируя свои бицепсы и прочие «цепсы». Или им всегда жарко, как Джейку-оборотню? Впрочем, полуголого, да и голого Макса я переношу вполне стойко, но Тамбов… Он меня волнует. Очень-очень волнует.
И, если я не перестану думать об этом, мои щеки превратятся в раскаленные сковороды.
— Что у вас произошло? Почему вы сорвали занятие? — допытывается Дима.
— А она вам не доложила? — недоверчиво интересуется Никита.
— Я тебя спрашиваю, — настаивает его отец.
— Мы не сошлись во мнении по одному вопросу, — отвечает парень.
— Какому вопросу? — оживляется мама.
Я поднимаю голову и смотрю на Тамбова, пытаясь выглядеть нейтрально и не заинтересованно.
Взяв тканевую салфетку, сжимаю ее в пальцах и прикасаюсь к губам.
Взгляд тёмных глаз сковывает меня, и требуется усилие, чтобы снова не начать дергать очки. Я не знаю, чего от него ожидать. Ведь мы не сходимся по абсолютно любому вопросу.
— Видите ли… Одну секунду, — он берет паузу, приближаясь к столу. Протянув руку, хватает тост и нож для масла и делает себе сэндвич в то время, пока все ждут объяснений.
Шут гороховый.
— У нас с Женей слишком разные подходы к определению логарифма, — заявляет парень с уже набитым ртом.
Его прищуренные глаза смотрят с вызовом, а уголки губ дерзко приподнимаются в издевательской улыбке, пока Тамбов жует свой бутерброд.
Уверена, он думает, что я вот-вот сорвусь и начну его обвинять. Наверное, так и следует сделать, но вместо этого я включаюсь в игру.
Мама и Дима внимательно смотрят на меня.
— Ну да… что-то вроде того… — сглотнув комок, прочищаю горло. — Эти ваши западные течения – просто мрак какой-то. Представляете, Ньютон трактовал логарифмическую функцию в форме бесконечного ряда! — ни разу не моргнув, выдаю эту фигню. — Знаешь, у тебя, — поднимаю глаза на Никиту и касаюсь пальцем подбородка, — вот тут крошки.
Тамбов проводит тыльной стороной ладони по подбородку и губам, его бровь изгибается. Похоже, он совсем не ожидал, что я возьмусь ему подыгрывать.
Ну разве это не странно: я и Тамбов врем нашим родителям?
— Что, прости? — хмурится мама. — Какие логарифмы? В этом все дело?
Ее рука с чашкой зависает на полпути к цели назначения, а растерянный взгляд мечется между нами.
— Лен, дети просто дурачатся, — улыбается Дима. — Но, надеюсь, впредь вы будете отстаивать свои научные принципы более цивилизованно? — его насмешливый взор обращён ко мне.
Он точно не поверил во всю эту логарифмическую чушь, но дает нам возможность съехать с темы. Какой современный папаша.
— Конечно, — невинно хлопаю глазами.
— Никита? — Дима смотрит на сына, но уже более сурово.
— Разумеется, — нехотя бормочет Тамбов.
— Ну вот и замечательно. И довези Женю сегодня до школы. Мне нужен Лукас.
— Хорошо, отец, — чёрные зрачки Никиты вращаются по дуге, пока не задерживаются на мне.
Да Тамбов сегодня сама вежливость.
И это после того, как он вчера накричал на меня в мастерской его матери. Возможно, мне не следовало туда входить, но и ему тоже не следует обращаться со мной, как с бездомной псиной.
