Делаю размеренный вздох, не собираясь вестись на такую улыбку и дьявольский блеск в глазах. Я не наивная школьница.
Мне хочется так думать.
— Открой дверь, — спокойно повторяю я.
— Попроси вежливо, Дороти, ты же девочка.
Никита пялится на меня, опуская взгляд на губы, по которым сразу пробегает электричество, и задерживается там. Я вспоминаю, как он чуть не поцеловал меня несколько дней назад в моей спальне. Вернее, это я так решила.
Никита сканирует мое лицо с таким довольным видом, как будто знает, о чем я думаю. Нужно срочно что-то сказать, что-то колкое и язвительное. Что угодно.
И тогда я говорю:
— Интересный аргумент. Стало быть, раз ты парень, то можешь вести себя так, будто тебя зачали от серийного убийцы?
Слова виснут в воздухе, пока их смысл не доходит до Тамбова. Выражение его лица меняется до неузнаваемости, словно его застали врасплох, отвесили пощёчину, а потом еще и плюнули в лицо.
Парень сам тянется к кнопке блокировки и нажимает ее, после чего отворачивается к окну. Плечи и грудная клетка часто поднимаются и опускаются. Я слышу его тяжёлое дыхание.
Такая разительная перемена ставит меня в ступор.
— Ты… чего? — осторожно спрашиваю, касаясь его спины.
— Пошла вон, — со злостью бросает Никита, дергая плечом. Его острый, как лезвие бритвы, голос режет слух.
Я вытягиваюсь в струну.
— Ты… совсем уже, да? — растерянно моргаю, парализованная сменой его тона.
— Я сказал, выметайся! — резко повернув голову, парень пронзает меня взглядом полным ненависти и необъяснимой ярости. Он сильно сжимает челюсть, будто пытается остановить себя от нового потока ругательств.
Как ошпаренная я подскакиваю на месте и открываю чертову дверь.
— Голову лечи, псих! У тебя биполярка! — ору в распахнутую дверь, растеряв все свое хладнокровие.
— Да катись отсюда! — его вопль глушит грохот хлопнувшей двери.
Надеюсь, она отвалится!
Всё-таки Тамбов удивительно неприятная личность! Какой-то Король Негатива!
Мы нормально общались. Если не брать в расчет его сексистские намеки касательно моего прикида и моих замечаний относительно его умственных способностей, вполне мило поболтали. Да что я такого сказала?
Почему он взбесился?
Почему, как только я пытаюсь разглядеть в этом отмороженном на всю голову парне хоть что-то положительное, он начинает вести себя ещё хуже?
20. 20. Женя
Отдышавшись после очередной стычки с Тамбовом, я захожу в здание и лавирую между снующими студентами. На центральной лестнице, покрытой синим ковров, меня окликает Луиза. Приятно, что в Истерне есть человек, который рад нашей встрече.
Лулу снова одета в обычную одежду: свободные джинсы, оливковый свитшот с принтом в виде авокадо и кеды.
Вот бы, кто точно оценил гриффиндорский шарф!
В длинном коридоре второго этажа мы пересекаемся с Ивонн и ещё двумя девушками. Как и положено воспитанным людям, замедлив шаг, я здороваюсь с ними.
Мия, высокая длинноволосая блондинка со скандинавской внешностью, активно работая челюстями, жуёт жвачку и одаривает меня ледяным взглядом. Шатенка с каре, кажется, Кристина, напротив, игнорируя, утыкается в телефон. Ивонн вообще демонстративно отворачивается.
Клянусь, она только что задела своими длиннющими волосами мое лицо!
Оторопев, я замираю, за что получаю тычок локтем от Луизы. Ноги сами несут меня прочь от них. Вслед летит противный злобный смех, возведённый в третью степень.
— Что это было? — моргаю, озадаченная столь откровенным проявлением неприязни.
