Отец отклонился чуть в сторону, и Юст, повернув голову, заметил, что лицо у него посерело и все перекошено.
Ветер разносил трупный смрад, как прежде цветочный аромат. Тот же самый ветер. Юст боялся дышать глубоко, и все равно – зловоние переполняло его легкие. Его мутило, внутренности скручивали болезненные спазмы. Очертания домов, лавок, фигуры прохожих расплывались перед глазами. Юст зажмурился, стараясь унять головокружение и тошноту, оперся спиной на отца. Тот сжал его еще крепче и тихо сказал:
– Поехали отсюда побыстрее – к Восточным воротам.
Запах ослабел. Юст осмелился вдохнуть глубже и открыть глаза. Он увидел ворота с навесом и красными колоннами и белые стены – стесненные с двух сторон холмами, они ярусами поднимались вверх. Башня с пронзающим облака зеленым копьем казалась отсюда невероятно близкой.
Отец натянул повод, останавливая лошадь, и спешился. Юст спрыгнул следом. Он чувствовал сильные потоки Излучения. Самый мощный исходил от ворот, прикрытых сверкающим зеркальным щитом. Источником других были восемь колоколов – они висели на стоявшей рядом звоннице. Восемь – по числу магических Орденов.
Отец нервно перебирал поводья. Бледный, хмурый, с плотно сжатыми губами. Затем левой рукой он указал на третий по счету колокол с изображением белого глаза:
– Ты должен ударить в него, Юст!
Отец рассказал, что позвонить в колокол может только тот, в ком есть магические способности. И что насчет Юста он «договорился, предварительно написав кому надо».
Юст трусил. Он едва подавил позорное желание броситься наутек, сморгнул навернувшиеся на глаза слезы и сделал несколько шагов на негнущихся ногах.
Он должен вести себя спокойно и уверенно, хотя бы ради отца. А вместо этого вот-вот разрыдается от жалости к себе. «Плакса и неженка!» – обозвал себя Юст. Однако в глубине души он не относил эти характеристики к таким уж недостаткам.
У звонницы Излучение ощущалось еще острее. От него потрескивал воздух и сдавливало голову. Юст ухватился за подвешенную к языку веревку – в ладонь будто вошел молниевый разряд, рассыпался снопом искр. Руку охватило голубоватое свечение. Колокол разразился гулким, оглушительно громким звоном. Юст разжал горящие огнем пальцы, выпусти веревку и заткнул уши, дожидаясь, пока звон стихнет.
Он снова зажмурился, а когда осторожно приоткрыл глаза, увидел у ворот высокую фигуру в длинном белом балахоне с золотистой вышивкой и с белыми глазами.
– Что стоишь? Заходи, раз пришел!
Говоривший повелительно махнул рукой. Юсту он сразу не понравился. Голос у него был неприятный – надменный и скрежещущий, да и лицо не отличалось излишним дружелюбием.
– Ступай, Юст! Ступай! – выдохнул отец. – Мне туда нельзя.
Юст шагнул к воротам, оглянулся. Отец кивнул ему.
– Я хочу, чтобы ты остался в школе и прошел Первое посвящение.
А сам Юст хотел плакать. Но он же почти взрослый! Юст сцепил челюсти и сдерживался изо всех сил, твердо решив, что будет упиваться жалостью к себе в более подходящей обстановке, хотя бы без свидетелей.
Отец остался на месте, держа под уздцы двух лошадей. Он очень переживал, но старался это скрыть. Без особого успеха – отец не умел быть сдержанным.
– Все будет хорошо! – Отец дергано кивнул. – Мы будем ждать тебя – если ты захочешь вернуться.
Захочет! Юст не мог и помыслить иного. Он собрался с духом и, наконец, вошел внутрь. Ворота за ним со стуком захлопнулись, будто челюсти какого-нибудь гигантского чудовища. Отец рассказывал, что в Магических землях водятся такие.
