В общем, о Магическом Союзе Юст был еще худшего мнения, чем о Лиоренции.
Однако к самому Анидаб-Дорему, великолепному и привораживающему, он относился совершенно иначе. Город отчасти примирял его с остальным магическим миром. Юст чувствовал в его атмосфере что-то до боли знакомое, Гуляя по его улицам, он замечал тени исчезнувшего мира, ловил в шепоте ветра отголоски давно минувшего времени. Казалось, прошлое еще живо и обитает где-то по соседству. Отец назвал бы это ностальгией. Но разве может быть ностальгия по тому, чего никогда раньше не видел?
Юст всегда помнил про клетки за стенами Внутреннего города, в которых гнили тела казненных, но архитектура, бульвары и парки приводили его в восторженный трепет. Достопримечательности Анидаб-Дорему можно было перечислять бесконечно. Большая библиотека, Новый театр, Арка Духов, Дворец Единения, окружавшие его Радужные сады – со смотровыми площадками, водопадами, скалами, гротами, огненными деревьями, террасами с прекрасными цветниками, оранжереями…
Конечно, Юст наслаждался не только пейзажами и великолепными зданиями, но и увеселениями, доступными в лучших заведениях для магов: женщинами, азартными играми, вином.
Позже, наскоро знакомясь с обычаями Ордена Видящих в Ангуште, Юст развлекался сходным образом, обогатив список изведанных удовольствий курительными и нюхательными наркотиками. Они, впрочем, оказались удовольствиями весьма сомнительными и вместо красочных таинственных видений подарили ему неудержимую рвоту, головную боль и острое физиологическое отвращение, так что с наркотиками Юст накрепко завязал.
Что касается Второго посвящения, то возможность заглянуть в Чашу Предсказаний в роскошном Дворце Великого магистра и обзавестись бельмами на глазах Юста совершенно не прельщала. Уродовать себя он не намеривался, как и становиться подручным какого-нибудь укуренного магистра Видящих. Но главное – он хотел домой, и одного Анидаб-Дорему было явно недостаточно, чтобы удержать его в Магических землях.
Юст и сейчас хотел домой несмотря на то, что там ждала его масса трудноразрешимых проблем.
Нынешний Юст, который был почти на полжизни старше и, надо надеяться, все же поумнее того юнца, что переступил порог Школы, насильно баламутил память, докапываясь до её дна и надеясь извлечь хоть какие-нибудь подробности. А вдруг?
Лиорентийцев и шуорцев маги люто ненавидели, себя считали высшей кастой, а к обычным людям, населявших земли Союза, относились, как к праху у своих ног. Ученики, разумеется, старались во всем соответствовать, а поскольку Юст не скрывал, что лиорентиец, особо тупые индивиды сразу же возжелали поставить его на место. Тупые – потому что Юст был намного сильнее их всех. А еще умнее, добрее и красивее, хотя это помогало ему куда меньше.
Он вырос в стране, где магические способности давились на корню, и выбирался за Барьер лишь несколько раз в жизни. И, тем не менее, он на лету схватывал то, для чего остальным приходилось напрягать силы и учиться месяцами. Как сказал отец – Юст будто с детства знал язык – язык магии, на котором его сотоварищи лишь учились разговаривать. В то время Юст не задавался вопросом, почему это так, и использовал свои умения, почти не задумываясь. Он чувствовал других, как себя, добивался резонанса, улавливал чужие поверхностные мысли и эмоции, так же легко, как свои, ломал и обходил ментальные блоки, пропускал сквозь себя столько Излучения, сколько хотел. Он мог подключиться не только к людям, но и к животным. И он чуял границы дозволенного, понимая, что нельзя безнаказанно гулять по чужим мозгам.
