Обрушатся – не обрушатся…. Знает ведь, что Дер-Ревен не считает необходимым разбираться в военных делах. Это Вер-Геер мнит себя великим стратегом и жаждет поиграть в полководца. Вот и сейчас принялся давать разъяснения по поводу расположения войск, особенностей противостоящих укреплений и тактики лиорентийцев.
Вер-Геер уже докладывал, что гухулы предпринимали пробные попытки штурма – пока малыми силами и используя вспомогательные войска. Однако все их потуги завершились неудачей. И непохоже было, что защитники надломлены или измучены борьбой с пожарами и отрядами, имитировавшими атаки на разных направлениях. Пока все ровно наоборот. Лиорентийцы и элмаденцы отбивались, не напрягая всех сил. Пользуясь тайными подземными ходами, они совершали вылазки – вырезали караулы, уничтожали пушки и жгли обозы.
– Почему же эти укрепления, если они столь ничтожны и непрочны, до сих пор не взяты? – ядовито осведомился Дер-Ревен.
– Говорят, лиорентийцы метко стреляют, а ядра и картечь нещадно косят гухульских солдат… Смею напомнить, Великий магистр – не так давно лиорентийские пушки сокрушили Видящих.
Дер-Ревен вскипел. Уж не принимает ли Вер-Геер его за полного идиота?
– Это война! – рявкнул Великий магистр. – Что они хотели, эти нытики и трусы? Не воины, а побитые собаки! Только и умеют, что скулить и подвывать, получив хорошего пинка! Пусть идут на штурм и не ведают пощады! Передай мое повеление Каану!
– Непременно, Великий магистр! Ваш приказ будет исполнен! – Вер-Геер почтительно поклонился.
И не придерешься ведь к его манерам! Не дает повода!
– Верные нам войска уничтожат врагов и смешают их тела с прахом! – заверил Вер-Геер. – Да пожрет лиорентийцев Бездна! Там им самое место!
– Ты ведь говорил с Кааном?
– Да, Великий магистр.
– И высказал ему наше недовольство?
– Да. – Вер-Геер пожевал губами, как бы подбирая слова. – Я… попенял ему, что осада продвигается слишком медленно. Каан в ответ попросил подкреплений и нашего вмешательства – если нас что-то не устраивает…
«А не обнаглел ли он? – подумал Дер-Ревен. – Не так уж хорошо, выходит, Каан выдрессирован. Или же он просто потерял былую хватку? Зажрался!»
– Он не преминул добавить, что он прах и тлен у ваших ног, Великий магистр! Что падает ниц, преклоняясь перед вашей славой и могуществом.
Дер-Ревен снисходительно улыбнулся.
– Чем он занят? Насколько он интересуется тем, как идут дела в Элмадене?
Перед тем как ответить, Вер-Геер снова пожевал губами.
– Мне показалось, Великий магистр, что он… пресытился. Его больше заботит строительство своей столицы, чем что-либо еще.
– Ты встречался с ним в этом его Апшаш-Шегире?
– Да, Великий магистр! Он предавался… развлечениям. Плотским утехам и чревоугодию.
«Как и вы, ага! Намекаешь, что мы с ним похожи и что это неуместно?»
– Что касается города, то он… впечатляет. Однако никакой оригинальности – архитектура слишком напоминает среднезападную, особенно Хорем.
До архитектуры, как и до истории, Дер-Ревену тоже не было дела.
– Город возведен из ничего, посреди голой степи, – разглагольствовал Вер-Геер. – Символ объединения гухульских племен, куда уже полтора десятка лет кочевники свозят все награбленное. Верховный Каан хочет увековечить себя в веках, вознестись над всеми смертными…
«В веках! – Дер-Ревен позволил себе презрительную усмешку. – Грядет Конец света! И этот так называемый Верховный Каан сгинет со всеми прочими. Спасутся лишь избранные!»
