– Меня убить хотели. В меня стреляли. Вот, вот.
Тыкал он рукой то в окно, то в стену. В стеклопакете два аккуратных отверстия друг против друга играли короткими лучиками трещин. На стене барометр с пробитым стеклом, отломанной стрелкой и отверстием почти в центре циферблата. Следователь, сняв барометр с стены, выковырнул ножом из штукатурки бесформенный комок свинца. Прикинул, на глаз, прямую от щербины в стене до отверстия в стеклах. Подошел к окну, приник глазом к отверстию, всматриваясь в ночь, которую не могли разогнать редкие фонари.
– Задерните шторы. Меня убить хотят. В меня стреляли.
– Стреляли не в вас. Куда стреляли туда и попали. Это вам от них последнее китайское предупреждение.
– Я требую охраны, защиты свидетелей.
– У вас есть охрана, своя комбинатовская или ЧОПовская.
– Бездельники. Пьянь, только брагу воровать. Уволю. Всех уволю.
– Всех, не уволите. Успокойтесь. И давайте поговорим без протокола. Не знаю, что вам наобещал подполковник, но в этом деле вы получите большие неприятности. Я хотел поговорить с вами завтра, так оно, два часа как наступило. Вот встречные заявления о вашем неподобающем поведении, о физическом насилии и оскорблении гражданки Котковой. От ревизора утверждающего, что драку начали ваши собутыльники, десяток свидетельских показаний подтверждающих их показания, фотографии в Интернете отнюдь не в вашу пользу. Да мы задержали участников драки, кроме вас. Возбудим, расследуем, передадим в суд, и все выплеснется на вашу голову. Они не малолетки, не бомжи обкуренные. И адвокатов найдут грамотных и сами не дураки. По поводу покушения. Пуля 5.6 безоболочечная, в таком состоянии, что найти оружие по ней вряд ли получится, даже у телевизионной ФЭС, это я вам как профессионал говорю. Так что самый лучший вариант для Вас, забрать заявление и пойти на мировую.
– Я. На мировую. С этими подонками.
– Вам с этими, как вы выразились, подонками здесь жить или мотать отсюда пока не рассвело. Голова не стенка – дырку не зашпаклюешь. Подумайте, пока есть чем. Спокойной ночи.
– Вы, что уходите?
– А вы что думали, я с вами буду всю ночь чай пить? Это вы на больничном, мне с утра на службу. Жду вас утром к себе. Оформим все документально. Что прикажите. Или прекращение предыдущего дела за примирением сторон или возбуждение нового, о покушении на вас. Подумайте. До утра время есть.
Утро вечера мудренее. Вторник не понедельник; больные головы переболели, буйные успокоились. До обеда вяло возмущались произволом власти по кухням, кабинетам, курилкам, но идти штурмом на отделение милиции, освобождать братьев по крови, желающих не было. После обеда задержанные оказались на свободе. Михаилу Александровичу следователь на прощание, пожав руку, посоветовал быстрее заканчивать дела и уезжать туда, откуда прибыл. Михаил попросил его об одном одолжении.
– Литер, не в службу, а в дружбу. У вас свой допуск к архивам. Поищи что есть на Мархотина, на Дринькова. Где учились, когда женились, где трудились, когда судились, стаж и сроки.
– А ты злопамятный.
– Нет, я просто злой и ничего не забываю.
– Я тоже. И меня они…, из-за них – достали. – Лейтенант со злостью сжал свое горло, как щипцами пальцами. Когда убрал, белые пятна налились краснотой. – Сделаю. Что смогу. А ты не тяни. Уедешь, им не на кого будет валить. А попадешь к подполковнику, подпишешь, что он напишет. Большой умелец по «чистосердечным». Так что собирайся в дорогу.
