– Никаких аналогий! – категорически отрезал Мафусаил: забыл, что минуту назад собирался ко мне на приём. – Да и двенадцать – это не сразу. Когда-то было четверо. Потом – семеро. А потом увеличился объём работы.
Мафусаил сделал паузу.
– Был, конечно, и ещё один момент…
– Принцип коллегиальности?
– Да, Господь решил избежать групповщины. Посредством создания здоровой конкуренции. Растворить амбиции лидеров в амбициях массы. Ну, как это хотел сделать ваш Ленин, когда предлагал увеличить число душ в ЦК до ста пятидесяти. Или – Сталин, с Политбюро из тридцати шести человек.
Дивны твои дела, Господи: и это знает!
– А для чего они?
– Для Тайного Совета.
– ???
– Совещательный орган при Вседержителе.
– А эти… двадцать четыре?
– Шутишь!
Мафусаил презрительно сплюнул в «траву» из облака.
– Это – так… Что-то вроде Общественной палаты… А Тайный Совет – это высший исполнительный орган рая. Совет Министров, Совет Безопасности, Совет Обороны, Постоянный комитет Политбюро ЦК – и всё это «в одном флаконе», как говорят на Земле.
– Сила!
Я уважительно покачал головой. Если и было несоответствие формы и содержания, то только по линии формы. Содержания было – ого-го!
– И ты – член этого Совета?
Мафусаил неожиданно дёрнул щекой. Вряд ли – от удовольствия. Скорее – так, словно у него внезапно заныл зуб.
– Светоносный…
Он быстро «обстрелялся» глазами и понизил голос. Вот тебе и демократия!
– … Властелин Тьмы верно определил моё положение в Совете: кандидат в члены Политбюро. У меня – лишь совещательный голос.
В голосовании я не участвую, и решения не принимаю. Я всего лишь высказываю мнение. Мнение специалиста. Да и то – когда спросят. Так: «сбоку бантик». Да и спрашивают чаще не меня, а с меня!
– Не боишься?
Я выразительно повёл глазами по сторонам.
– Чего: откровенности?
– Угу?
– У нас это не только не осуждается, а, напротив: приветствуется. Да и чего бояться: как говорится, «дальше фронта не пошлют».
При этих словах Мафусаил почему-то втянул голову в плечи и боязливо огляделся по сторонам. Прекрасная иллюстрация слов. Наглядное средство агитации – за торжество дела демократии в отдельно взятом раю.
– И вообще: прям – значит, чист. Не держишь «камня за пазухой».
– Удержишь тут!
Я выразительно покосился на кусты и деревья. Словно подтверждая мой скепсис, Мафусаил оставил реплику без ответа. Целесообразнее было оставить «скользкую» тему – и я вернулся к персоналиям.
– И много в Совете людей на твоём положении?
Мафусаил на ходу начал загибать пальцы.
– Значит, я, Зоил, Исраил, Эфраим, Ефиим… Всё. Пришли.
Оригинально закруглился – но мы и в самом деле стояли перед небольшой, «условно» раскорчёванной площадкой…
Работа впечатляла. Своим отсутствием.
– Что ж так хреново?
Я не смог сдержаться: мне ведь исправлять.
– А кому делать иначе?
– Резонно. Это ведь тебе не «аллилуйкать»!
Я не только «прикусил язык»: испуганно вращая глазами, зажал рот ладонями. Обеими. Но Мафусаил махнул рукой – не забыв при этом в очередной раз оглядеться по сторонам. Вот, он – закон единства и борьбы противоположностей в действии.
– Не дёргайся. Господь на такие вещи смотрит демократично.
То-то ты нырял головой в плечи! Не иначе – от избытка демократии!
– Он – человек дела, и прежде всех других ценит именно это качество. И не только в ангелах, но и в людях.
Намёк был понятен. Но я всё же решил уточнить.
– Ну, ты же слышал, что я – неисправимый атеист…
