Укол совести превратился в раздирающую боль, которая пронзила его насквозь. Эта была не просто охота, не просто добыча. Это был конец одной жизни и начало другой. И в глазах этого маленького, испуганного дракона, Кайл увидел не ненависть, а глубокую, почти человеческую печаль, которая отразила его собственную, давно забытую боль. И в этот момент Кайл понял, что его жизнь, такая, какой он её знал, закончилась.
Маленькое чудо
Луч фонаря, который Кайл держал в дрожащей руке, выхватил из темноты пещеры нечто, что заставило его сердце сжаться в груди. Это было маленькое чудо, крошечный детеныш дракона, свернувшийся в клубок на мягком мхе. Он был размером с крупную собаку, его чешуйки тускло поблескивали в свете фонаря, а маленькие, ещё не окрепшие крылышки были плотно прижаты к телу. От него исходил тонкий, едва уловимый запах серы, смешанный с ароматом свежей земли и чего-то, что Кайл мог бы назвать чистотой.
Глаза детеныша, угольно-чёрные и огромные, были полны невообразимого страха. Они расширились от испуга, когда луч света упал на него, и Кайл увидел в них не дикую ярость, а панику и абсолютную беззащитность. Эти глаза не были глазами чудовища; они были глазами перепуганного ребёнка, который только что потерял всё. Он дрожал, его крошечное тельце сотрясалось от каждого вздоха, и Кайл услышал слабый, жалобный писк, который разорвал тишину пещеры. Это был звук, полный горя, тоски и невысказанного зова о матери.
Первые мгновения были шоком. Кайл, привыкший видеть драконов лишь как цели, как источник ценных ресурсов, как угрозу, не мог поверить своим глазам. Этот детеныш был не тем, что он ожидал найти. Он был воплощением всего, что Кайл учился ненавидеть и уничтожать, но в то же время он был настолько уязвим, настолько невинен, что вся его тщательно выстроенная система ценностей начала рушиться.
"Что это?" – прошептал Рик, его голос донёсся из входа в пещеру, грубый и недоверчивый. Он, должно быть, заметил необычную реакцию Кайла. "Нашёл какого-то зверя?"
Кайл не ответил. Он не мог. Его разум был затуманен, его тело казалось онемевшим. Все эти годы он охотился, убивал, убеждая себя, что драконы – это просто хищники, бессердечные создания, приносящие лишь разрушение. Ему говорили, что они лишены чувств, что они просто машина для убийства. Но этот маленький комочек страха и боли опровергал всё, во что он верил.
Детеныш, увидев, что Кайл не двигается, не пытается причинить вред, медленно, осторожно поднял голову. Его взгляд не отрывался от глаз Кайла. В этом взгляде не было ненависти, только изумление и робкая, почти невидимая надежда. Как будто он, Кайл, был не охотником, а чем-то иным.
Кайл медленно, очень медленно опустился на колени. Его рука, привыкшая сжимать гарпун, теперь беспомощно повисла в воздухе. Он чувствовал, как ментальное эхо детеныша становится всё отчётливее. Это были не мысли, а чистые эмоции: страх, голод, холод, и самое главное – безысходность одиночества. И в этом потоке чувств Кайл уловил слабое, но настойчивое биение, которое было эхом последних мыслей драконихи, которую он убил – ощущение глубокой, материнской любви и отчаянного желания защитить. Это было словно послание, отправленное из загробного мира, которое теперь доходило до него через это маленькое существо.
Он протянул руку, двигаясь медленно, чтобы не напугать детеныша. Он ожидал рычания, или даже попытки укуса. Но детеныш лишь отдёрнулся, прижавшись к стене пещеры, и издал ещё один жалобный писк. В его глазах отразился весь ужас, который он пережил, и Кайл ощутил его как свою собственную боль. Он представил себе, как этот малыш, возможно, только что вылупился, или был оставлен матерью в пещере, пока она искала пищу. И тут пришёл он, Кайл, и лишил его всего.
