Читать онлайн Елена Щетина - Убить Василиска, или Казнить нельзя помиловать

Как всё начиналось.

Человек проснулся и заворочался на жёсткой постели, ещё не понимая, что именно его разбудило. А поняв, вскочил, на ходу запрыгнул в холщёвые штаны, споткнулся о сапог, собрался было поднять, но махнул рукой и как был, выскочил за дверь. Да он не ошибся, над проклятой горой, что так рьяно освещалась полной, ярко жёлтой с кровавым отсветом луной, собрались тяжёлые тучи. Они корчились в этом неестественном зареве, сталкивались, глухо ворча. Ворчание всё нарастало, переходя в гром. Наконец молния разрубила небо надвое, и мужчина на мгновение увидел воздушный, поражающий своей тонкой архитектурой, прекрасный замок. С отвращением плюнув, он побрёл обратно в келью. В спину ударили раскаты грома, сквозь которые пробивался торжествующий смех. Но почему? Ведь прошло только пятнадцать лет.

Глава 1

«Да, сервиз у короля был знатный! Тончайший, кажется, светящийся изнутри фарфор, расписанный волосом зверя ночного, краскою, что взята у моллюска, что живёт на глубине не изведанной и поднимается на поверхность раз в сто лет. Изготовлен тот сервиз мастерами, что от отца к сыну в течении веков передают тайну искусства своего. Бывает, мастер не сотворит за жизнь и часть. Редко, очень редко достаётся сие чудо из ларца прозрачного, что на замок кованный заперт. Лишь, когда короли, да султаны иноземные в гости заезжают. Вот тогда и накрывается стол для чая вечернего, в комнате, специально для этого отведенной. Выставляются чаши прекрасные на скатерть шелками расшитую, разливается напиток душистый да крепкий. Пьют гости иноземные чай, медком янтарным да вареньями разными услаждаются, да речи неторопливые ведут. Вот этот самый сервиз царевич Василис и грохнул».

– Слушай, – возмутился царевич Василис, захлопнув летопись. – А ты сам-то этот сервиз видел? Да он от старости рассыпался уже! Купцы из-за этого, ха-ха, сервиза с нами торговать боялись. Конечно, неспешное чаепитие! Попробуй-ка, поспеши, когда чашки в руках развалиться готовы. А как на стол поставишь, так царь ещё чай подливать начинает. Чайник то покрепче был. Кухарки сервиза этого как огня боялись, только бабулька одна и могла по старой памяти на ощупь, а тут раз, да и померла…..

– Врёшь.

– Вру.

– Зачем? – Вард, совсем недавно произведённый в летописцы, выхватил древний манускрипт у друга, смахнув при этом канделябр с горящими свечами.

Так как незадолго до этого у царевича был острый приступ стихоплётства, а потом ещё более острое осознание своего ничтожества, пол был усыпан обрывками несостоявшихся песен. Которые незамедлительно и вспыхнули. Летописец вскочил на стол в обнимку с книгой, готовый защитить реликвию ценой своей юной жизни. Царевич же, привычно плюхнул на пол вазу с лилиями.

– Разжалую! – рявкнул он. – Ну, сколько можно? Фроська уже вся изворчалась, половики стирая!

– Да не могу я к этим рукавам привыкнуть! – буркнул новоиспечённый летописец, соскакивая со стола. – А может, и правда разжалуешь?

–Ну, нет! Давай лучше рукава от твоей хламиды оторвём. – Василис примерился к расшитому звёздами и саламандрами халату.

– Ты что, мой батюшка и так ещё от болезни не оправился, – попятился парень, – а этот вандализм увидевши, совсем концы отдаст! Он столько рассказывал, что одеяние это носил его отец, и дед, и ……

– Ага, и, судя по аромату, никто из твоих предков стиркой его не озаботился. В других странах летописцев по учёности определяют, а у нас по запаху!

– Да? – Вард покрутил носом, – ничего не чувствую!

– Да куда тебе! Принюхался за столько лет. А если подумать, сколько этих самых летописцев, прямо при исполнении и померло, то есть….

– Василиск! – возопил красный от обиды друг, и, швырнув в царевича драгоценной книгой, начал срывать с себя хламиду.

– А чем это вы тут занимаетесь? – не слишком любезно поинтересовалась вошедшая Фроська, но увидев очередной всплывший коврик с кучей рваных бумажек, не стала тратить время на выслушивание ответа. Подняв метлу над головой и уподобив её крыльям мельницы, девушка ринулась на нарушителей порядка.

Досталось обоим.

– Но я же царевич! – попытался выкрутиться Василис, отбиваясь книгой.

– Летопись не тронь! – Вард закрыл щуплой грудью вверенную ему реликвию.

Сцена вырисовалась настолько неоднозначной, что Фрося выронила метлу и застыла с открытым ртом.

Василис меедленно осмотрел всех присутствующих и схватился за голову.

– Француз где? – простонал он сквозь пальцы.

– В темнице.

– За что!!!!!!!

– На границе с музыкальными ложками поймали.

– У нас ложек мало? Я же пол села ладейного за эти ложки посадил….

–А он, патент открыть на них собрался. Говорит суп хлебать удобно.

– Да? Надо попробовать, – отвлекся, было, царевич, но тут же снова подорвался – А петь кто будет? Одну солистку замуж выдали. Вторую выдали! А ведь я говорил тебе, Вард. Женись!

– Да, что ты, – взмахнул душистым рукавом летописец, у меня батюшка ещё после первого концерта не отошёл. Если бы я Зоюшку в жены притащил, точно круглым сиротой остался. Сам то, что не женился?

– Скажи ещё на французе, – вздохнул царевич, и сел на здоровенный барабан, отозвавшийся низким гулом. – Надо его вытащить.

–Надо, – кивнул Вард, – но петь он вряд ли сможет.

– Почему!!!!

– А ты думаешь, он просто так, за чаркой мёда про патент рассказал?

Василис дёрнул себя за чёрные кудри. Ещё раз обвёл шальным взглядом нестройную кучку парней в лаптях с бубнами, ложками, дудой и даже гуслями. Выбрал рожицу помиловидней и, ласково оскалившись, поманил пальцем.

Прошёл час. Миловидная рожица уже не выглядела таковой. Она выглядела красной и замученной.

– ААААААААА,– хрипел царевич. – Понял? Как будто тебе телега на горло наехала. – Вард, ну объясни ему!

Летописец без объяснений выдернул жердину из забора.

– АААААААААА, – заголосил подопытный.

– Вот, уже лучше,– обрадовался царевич. А теперь тоооненьким голосочком….

– Василис, – попытался воззвать к разуму друга летописец. – Не слишком ли много хочешь? Второго солиста надо.

Василис оглянулся. Не понятно, как парни умудрились спрятаться за свои нехитрые инструменты, но они это сделали. Царевич вздохнул, посмотрел на отвесную стену высившейся неподалёку темницы. На маленького паренька, пытающегося накрыться ложками. К слову, почти получилось. Опять на стену…..

– Ладно, посмотрим, что мне бояре выберут, – отложил решение нелёгкого вопроса Василис. – А пока всем спасибо, все свободны!

Обрадованные «все» быстренько рассосались, оставив после себя разбросанный там и сям музыкальный инвентарь.

– И когда же они за собой убирать научатся, – буркнул Вард, собирая инструменты в короб.

Василис же покрутил в руках расписную ложку, ещё раз посмотрел на стену и поинтересовался.

– А ты и темницу штурмовать в этой хламиде пойдёшь?

– Я?

– Мы!

– А если поймают?

– Ну, попрошу, чтобы не ловили. Царевич я, или нет?

– Тогда зачем штурмовать! Попроси, и будет тебе.

– Во-первых, просить скучно. Во-вторых, может хоть так удастся разлучить тебя с твоим одеянием. И не надо мне про твоего еле живого батюшку речи вести, только что видел, как он галопом по дороге несётся.

– Где? – вытянул шею летописец и, правда, увидел уже достаточно далеко убежавшего папеньку. Судя по резвости и приличному по размерам баулу под болезненной мышкой, со здоровьем у старшего летописца всё наладилось.

– Шахматный турнир. – Догадался Вард, стянул с себя запашистое одеяние, под которым на этот раз оказалась рубаха, и с наслаждением расправил плечи. – Ну что ж, на штурм, так на штурм.

– Обиделся, – догадался Василис.

– Я же за него переживал, правда. А он…

– Вот, вот, мог бы и жениться.

– Да ну тебя. – Вард бросил хламиду на землю и нагрёб сверху кучу мусора. – Пошли лучше сами деву выберем, а то бояре опять решат, что голосистая это на счёт одежды.

– А пошли! Царевич я, или нет!

– Да кто бы сомневался, – вздохнул летописец. Конечно, царевичам дозволялось куда как больше, чем простым смертным. Василису же, как считал паренёк, дозволялось слишком много, вот он и пускался во все тяжкие, не забывая прихватить и его, Варда. Задумка с музыкальной труппой была бы вполне безобидной. Если бы не название. «Всадники чернобога». Надо же такое придумать! Оно то и оказалось последней каплей для его отца. Юный летописец покосился на закопанное одеяние. Всё равно не честно!

***

– Всё равно не честно! – всхлипнул Художник, собирая разбросанные по полу ёмкости и порошки. Что-то ещё можно было спасти, но большая часть погибла безвозвратно. Красочные пятна на стене манили на дорисовать, но обида была больше. Художник собрал уцелевшие сокровища в котомку, утрамбовал холстами, сунул за пазуху мешочек с накопленными монетками да прихватил с расписной тарелки пирожки. И прощай дом родной!

Глава 2

Как же вкусна шелковка, особенно белая. Крупные, тяжёлые ягоды, похожие на чуть розоватых, откормившихся за тёплые деньки, гусениц. Тьфу, гадость конечно. Но ягода и, правда, вкусна. Жаль, не унесёшь в подоле. Изомнётся, закислиться, да так и выбросишь. Вон их сколько нападало. Девушка, удобно расположившаяся на самой толстой ветке дерева, посмотрела вниз, где валялось много расплющенных ягод. Прямо на розоватой кашке стоял парень и умоляюще смотрел на подругу. Губы его двигались, как будто парень пытался, что-то сказать, а то и просто вздохнуть, но изо рта доносилось лишь мерное жужжание, сливающееся с пением множества букашей и жуков, облюбовавших эту летнюю столовую. Девушка состроила гриммаску, забросила ещё горсть ягод в рот и соскочила прямо на парня. Тот не попытался ни поймать её, ни отступить. Лишь рябь пробежала по его лицу, плавно перешла на тело, и, парень рассыпался пеплом. Девушка закатила серы глазки и с наслаждением попинала то, что ветерок разнести не успел. Хотела было залезть обратно, но, обиженно вздохнув, забросила в рот ещё пару ягод и побежала по тропинке к дому, откуда вкусно пахло свежеиспеченным хлебом.

Лада и раньше, в не таком уж далёком детстве любила этот запах. И так же прибегала со двора в надежде ухватить горячую горбушку раньше братьев. Мать ворчала, а вот дед, что давно уже не вставал со своей лавки у окна, добродушно смеялся и старался одарить единственную в семье девчушку, то невесть откуда взявшимся яблочком, то горстью семечек, а то и вырезанной им деревянной фигуркой. Мать, видя в руках у Лады гостинцы, пугалась, и на время замолкала. А тот подносил к губам заскорузлый палец, мол, молчи внучка. Внучка и молчала. Отец с матерью не могли видеть умершего деда. Ушёл, ещё, когда Ладушка только на ножки стала. Не видели его и братья. Девушка порой гадала, сидит ли ещё дед на своей лавке, или нет. Вот бы съездить, проверить. Но по братьям девушка не особо скучала. А на родителей, продавших её в орден, и вовсе обижалась. Это теперь, в свои пятнадцать лет, поняла, что видеть умерших дар редкий. И в глухой деревне опасный. А здесь, как и предсказал на прощание дед, подкинув в котомку пару наливных яблочек, да леденец на палочке, гораздо лучше. Уж точно сытнее и интересней. Яблоки к слову были самые обыкновенные, Лада их потом съела, да ещё и Кролю дала укусить. Кроль, как прозвала его девушка, почти с рождения жил при ордене, и был немного старше Лады. Но, уж так получилось, что привыкшая к обществу пяти братьев, Лада с лёгкостью взяла в оборот нового дружка. Конечно, жизнь здесь не была совсем уж сладкой. Девчушке, до этого не знавшей даже о существовании букв, пришлось учиться читать и писать. И не только на родном языке. А этикет, чтоб ему провалиться? А танцы? Ну, боевые искусства, еще, куда ни шло. Лада тряхнула тугой толстенькой косицей, и усмехнулась. Пусть Кроль и превосходит её в учёбе, зато жителей тайных, не всех видеть может. Только простых самых, да тех, которые специально подразниться приходят. А уж речевик…..