В двадцать два года я закрыл свой первый контракт.
После этой «вступительной» ликвидации прежняя жизнь пошла прахом, началось существование наемного убийцы.
С того дня я не сплю.
У меня бессонница.
Моего первого клиента звали Гаэтан Доркель по прозвищу Гаэтан-истинный-сын-шлюхи. Его мать была профессиональной проституткой. Она умерла в семнадцать лет от лейкемии, а он, что вполне логично, стал сутенером. Сводником худшего толка. На этого тирана и социопата работало с десяток девушек, уроженок Восточной Европы. Они паслись в Булонском лесу. Если «курочки» приносили меньше тысячи евро в день, он резал их ножом, который всегда носил в кармане, а потом поливал спиртом кровоточащие раны. Теперь вам ясно, что это был за тип? Воистину сукин сын!
Вот первый контракт от Толстяка Сайруса.
Заказ № 33
Гаэтан Доркель, цыган, он же «истинный сын шлюхи» и «цыганский сутенер».
Адрес: Булонь-Бийанкур, авеню Республики, 144, 92100.
Седьмой этаж без лифта. Квартира 708. Возраст: 44 года.
Особые приметы: четырехсантиметровый шрам на лице, на правой щеке.
Очень опасен, состоит на учете в полиции. Четыре тюремных срока, один – 36 месяцев.
Регулярно бывает в «Баре у Франсиса» (Булонь-Бийанкур, Эльзасская улица,44, 32100) и «У Баба» (Париж, улица Бельвиль, 29, 75020).
Алкогольные предпочтения: виски, водка, джин, светлое пиво, пастис, ром и красное вино. Терпеть не может содовую и минералку с газом.
Комментарии: грязный подонок, благоухающий цветочным одеколоном.
Толстяк был горд и растроган, как отец, вручающий сыну рождественский подарок.
– Теперь ты мужчина, – сказал он. – Я тебе полностью доверяю. Действуй по собственному усмотрению, но имей в виду: у тебя десять дней на то, чтобы стереть вонючку с лица Земли.
Я понимающе кивнул. Сайрус достал из ящика стола тарелку с бретцелями, положил в рот сразу два и сказал:
– Угощайся, Бабински.
Я взял несколько штук и начал читать досье, вникая в детали, потом взглянул на фотографию. Ну и рожа! Подпольный мясник!
Я постарался собрать как можно более точную информацию, мне требовались сведения о семье и друзьях моей «цели», о его быте, слабостях и пристрастиях…
Впервые увидев Гаэтана в бинокль, я сказал себе: «Такого жабеныша ты легко сделаешь счастливым, Бабински!» Ничто в этом хмыре не вызывало теплых чувств, но я был твердо намерен следовать моей особой деонтологии убийцы. Я решил, что он окочурится от яда. Будет отравлен.
Однажды вечером я следил за ним на мотоцикле. Подхватил его на выходе из здания на авеню Анри-Мартен. Он был на «Порше», ехал по кольцевой в сторону Булони, припарковался на тихой улочке и зашел в неказистое на вид бистро.
Я слез с мотоцикла и начал осторожное сближение.
В баре он был один, сидел у стойки и выпивал сам с собой. Тусклый свет пыльных ламп, табачный дым, приправленный запахом травки, – хозяин заведения в гробу видал условности. Гаэтан-истинный-сын-шлюхи был кривоног и невысок ростом, на круглом лице разместились помятая картофелина носа и черные глаза, тупо глядевшие на мир, во рту блестела золотая фикса. При встрече с ним Люцифер сбежал бы, вопя от страха. Я сказал себе: «Действуй, Бабински, но будь осторожен и убедителен. Ты не пижаму пришел покупать!» Я присел на соседний табурет.
