Он заглянул мне в лицо.
– Вы не верите в предчувствия?
– В определенном смысле, конечно, верю. Если вы действительно убеждены, что она должна была написать вам…
Я осекся. Дверь бесшумно открылась, и вошел Паркер с подносом, на котором было несколько писем.
– Вечерняя почта, сэр, – сказал он, протягивая поднос Экройду. Затем забрал кофейные приборы и удалился.
Наблюдая за действиями дворецкого, я на несколько мгновений отвлекся, а затем снова взглянул на Экройда. Он сидел с остолбенелым видом, уставившись на длинный голубой конверт, лежащий перед ним. Прочие письма рассыпались по ковру.
– Она мне написала, – прошептал он. – Должно быть, она выходила к почтовому ящику ночью, как раз перед… перед тем как….
Он распечатал конверт, в котором лежало несколько листков бумаги. Затем принялся озираться вокруг.
– Вы уверены, что окно заперто? – спросил он.
– Совершенно уверен, – сказал я, удивившись такой реакции. – Чего вы боитесь?
– У меня весь вечер странное ощущение, что кто-то наблюдает за мной, подсматривает, подслушивает. Что там такое?
Он резко повернулся. Я тоже. Нам обоим показалось, что ручка двери тихо задергалась. Я подошел и распахнул дверь. за ней никого не было.
– Нервы разгулялись, – пробормотал Экройд себе под нос.
Он развернул послание и начал читать вполголоса:
Мой дорогой, мой бесконечно любимый Роджер! Жизнь за жизнь. Я это понимаю. Я прочла это на твоем лице сегодня днем. Так что у меня нет выбора. Поручаю тебе покарать человека, из-за которого я свой последний год на земле прожила в аду. Не хотела называть его при нашем последнем свидании, но сделаю это сейчас. У меня нет ни детей, ни близких родственников, чье доброе имя нужно было бы щадить, огласка уже никому не навредит. Если можешь, Роджер, мой ненаглядный Роджер, прости меня за то зло, которое я чуть было не причинила тебе – ведь когда пришло время, я все-таки не смогла…
Уже взявшись за страницу, чтобы перевернуть ее, Экройд просительно взглянул на меня.
– Шеппард, не обижайтесь, но я не должен читать это вслух. Письмо очень личное и предназначено только для моих глаз.
Он сунул письмо в конверт и положил на стол.
– Позже, когда буду один, дочитаю.
– Нет! – вскричал я, поддавшись необъяснимому порыву. – Прочтите сейчас!
Он с изумлением воззрился на меня, и я покраснел.
– Прошу прощения. Я имел в виду – конечно, вы должны читать его про себя. Но сделайте это, пока я еще здесь.
Экройд покачал головой.
– Нет, я лучше подожду.
По какой-то совершенно непонятной для меня причине, я продолжал его уговаривать.
– По крайней мере назовите мне имя этого человека!
Но Экройд всегда был чертовски упрям. Чем настойчивее его просят сделать то-то и то-то, тем больше в нем решимости ни в коем случае этого не делать. Все мои аргументы пропали втуне.
Письмо доставили без двадцати девять. Без десяти минут девять, когда я покинул Экройда, письмо все еще оставалось непрочитанным. Держась за ручку двери, я заколебался, окидывая взором кабинет. Все ли я сделал, что мог? Больше я ничего не мог придумать, покачал головой и закрыл собой дверь.
И вздрогнул, заметив, что в холле маячит Паркер. У него был весьма смущенный вид, и я заподозрил, что он подслушивал наш разговор. Какое жирное, самодовольное, лоснящееся лицо у этого человека. И до чего скользкий взгляд!
– Мистер Экройд не желает, чтобы его беспокоили, – холодно сказал я. – Он просил вам это передать.
