Хольман вернулась за трюмо и небрежно уронила на столешницу перед собой стопку. Всё то время, пока она изучала записи, изредка отмахиваясь от любопытных соседок, то и дело нависавших по обе стороны от своей предводительницы, её искажённое злобой лицо выравнивалось и к концу чтения на безжизненных губах сияла теперь уже победоносная улыбка. Мелисса с трудом разбирала почерк, но всё же главное она уловила. В голове, не обременённой особыми умственными способностями, немедленно выстроился план свержения её главной конкурентки.
– Это даже лучше блокнота, – процедила она сквозь зубы. – Теперь я её уничтожу.
***
– Чего? – Марта недоумённо вытаращилась на побледневшую Кристину. – Как пропала?
– Может быть, ты её куда-то в другое место убрала? – взволнованно предположила Ханна.
– Я никуда её не перекладываю, – с дрожью в голосе продолжала Кристина. – Она всегда лежала здесь, – Луческу отшвырнула пустую сумку на пол, подскочила с кровати и принялась судорожно шарить по всем возможным полкам и закуткам, бормоча что-то себе под нос.
– Подожди, – попыталась привести всех в чувство Марта, – давай успокоимся. Сейчас мы вместе везде-везде залезем и обязательно её найдём. Ну, не могла же она в воздухе раствориться.
Сонливость как рукой сняло, после чего все трое кинулись шумно перебирать вещи в шкафу и тумбах, невзирая на комендантский час. Чем дольше длились поиски, тем сильнее Кристину окатывала волна отчаяния. В это невозможно было поверить, но её рукопись, над которой она так тряслась и которую хранила в самом укромном месте, пропала. И пропала она прямо из сумки.
В какой-то момент Кристина перестала себя контролировать. Она упала на колени, сотрясаясь от рыдания. Голову одолели разом все возможные тяжёлые мысли. Её позорное разоблачение грозило исключением из школы. Что она скажет матери? Как посмотрит ей в глаза? Столько лет она держалась и не выдавала себя, а тут из-за этой глупой писанины ей грозило самое страшное, что только можно было себе представить.
Подруги бросились её утешать. Они опустились по обе стороны от плачущей Кристины и принялись говорить ей что-то, что должно было успокоить девушку. Но та не слышала ничего, кроме гула самоуничижения у себя в голове. В конце концов, устав от рыданий, она сама не заметила, как оказалась прижатой к груди Марты, которая ритмично гладила её по голове, не обращая внимания на взмокшую от слёз сорочку. Ханна прижималась к её спине, поглаживая по плечам и все трое в свете полной луны походили на древнегреческих нимф, принявших в один момент на себя все скорби людские. Троица, сидя на холодном полу, размышляла теперь об одном и том же.
– Её кто-то выкрал, – шмыгнув носом постановила Кристина. – Но кто и для чего?
– Это определённо тот, кому ты поперёк горла, Крис – продолжила её мысль Марта. – Таких мало, а потому, я уверена, мы быстро отыщем вора.
– Их не мало, – подключилась к разговору Ханна. – Всего одна, – она отстранилась от подруг и, сурово сведя брови, многозначительно оглядела их.
– Хани, ты же понимаешь, что мы не можем выдвигать обвинения без доказательств? – остановила её праведный порыв Марта. – Я тоже сразу подумала на Хольман – подозревать, по сути, больше некого.
Кристина закрыла глаза. Вариант с Мелиссой Хольман почему-то не показался ей таким уж пугающим. Куда хуже было бы, окажись кража делом рук некоего посланца от ректорши, которая после известных событий особенно обозлилась на девушку. Луческу издала протяжный стон.
