Внезапный Вождь погладил пухлый локоток соседки и, похоже, рука у него чесалась повторить подвиг валторниста.
Сурок, видимо, прикинул, что для журнальных домохозяек из этого анекдота ничего не получится. И вообще сидел надутый – кайф я ему обломал.
Шатенка с бессмысленной мордочкой мартышки колыхнула арбузами сисек и капризно спросила: «А петь нам сегодня будут? Вроде бы кто-то обещал». Что ли, глаз на Сурка положила? «Ещё не вечер», – сказал я. Пускай сучонок помучается. Может, попозже выдам старенький Fender и потерплю его блеянье. Отработает.
Тырда понял, что теряет аудиторию, и резко поменял репертуар – на более близкий публике. Получил от меня следующие полстакана вискаря и пошутил про знаки Зодиака: мол, раком не рождаются, раком становятся.
Девки гыгыкнули и заметно оживились. Ободрённый Тырда завёл рассказ об увлекательных случаях из тюремной жизни. Адресовался он большей частью к коленкам песочной блондинки, иногда поглядывая на сиськи шатенки. Внезапный Вождь пытался встревать с пояснениями и комментариями – типа, тоже при делах.
В молодости Тырда сидел. На кичу залетел, как и многие рокеры – за незаконные валютные операции. Это когда ещё баксы в нашей Великой Стране были вне закона. Статья тяжёлая, и музыкантам её шили на раз. Провокатор из Органов предлагал приличный инструмент или крутую гитарную примочку – из-под полы, за валюту. Лабух влезал в долги, правдами-неправдами добывал баксы, являлся за покупкой – и приносил на кармане готовую уголовную статью.
Тем же манером такая же гнида подставила Тырду.
Чалился он, по-моему, три года. Говорил, что косил от армии, а в итоге срок мотал, как на флоте. Жизни понюхал, времени даром не терял, с клёвыми чуваками знакомство свёл – и со своим слухом нахватался в зоне всякой всячины.
Любимая Жена сказала сразу же, как я познакомил её с Тырдой: «Ты обращал внимание, как органично переплетается у него блатная феня с музыкальной?» И прочла мне целую лекцию.
Ещё двести лет назад в Словаре Живаго Языка записано: столичные воры – мазурики, оборванцы – придумали свой язык, музыку. «Ходишь по музыке?» означало «говоришь ли по-нашему?» Простейший тест на свой – чужой.
Блатные бо́тают по фене – то есть, ходят по своей музыке, музыканты – по своей, нормально. Сколько профессий, столько и профессиональных жаргонов. Сказал при моряке ко́мпас, а не компа́с – и спалился, что ты не из его клуба.
Это ладно, в специальных терминах ничего плохого нет. Только вот какая штука: в риксдаге или Конгрессе, в Хурале или Кнессете, в Парламенте или Фолькетинге депутаты не базлают, как воры на киче. А наши законодатели – запросто, так им привычнее. Даже Самые Главные руководители – по базару чисто мазурики: врагов мочат, бизнесменов кошмарят, цены отжимают…
Уркаганской феней пестрят газеты и журналы, ею забит телевизионный и радиоэфир – вот я и думаю: если блатную музыку в нашей Великой Стране так хорошо освоили – отчего бы не освоить и настоящую?
Я не про то, что друшлять значит спать, а качумать – заканчивать. Я про элементарное. Чтобы слово ундецима не повергала в ступор. Чтобы в слове тесситура мамаше не слышалось похабное про дочку. Чтобы за музыку не выдавали больше ту парашу, которая хлещет с эстрады…
Почему интерес к саксофону непременно должен быть связан с оральным сексом Самого Главного руководителя?
Ладно, проехали. Это всё вискарь, он и меня подрубает. Пора за дело.
