Уолден, или Жизнь в лесу - страница 10

Мы можем исследовать наши жизни тысячами простых испытаний. Представить, к примеру, что солнце, дарующее урожаю бобов зрелость, одновременно освещает целую планетарную систему. Если бы я помнил об этом, то избежал бы некоторых ошибок. Это не просто свет, при котором я работаю мотыгой. Ведь звезды – вершины чудесных треугольников! Представьте, сколько далеких живых существ в разных уголках Вселенной одновременно размышляют об одном. Природа и человеческая жизнь столь же многообразны, как устройство наших тел. Кто может описать возможности другого человека? И может ли быть большее чудо, чем на мгновение взглянуть на жизнь по-иному? Мы могли бы за один час побывать во всех эпохах мира и во всех мирах эпох. Нет опыта столь увлекательного и познавательного, включая историю, поэзию и мифологию.

Большую часть из того, что мои соседи называют хорошим, я в глубине души считаю плохим, и если я в чем-то раскаиваюсь, то, скорее, в своем хорошем поведении. Какой дьявол внушил мне благонравие? Вы, старик семидесяти лет небесславной жизни, можете высказать мне глубочайшую мудрость, но я слышу настойчивый внутренний голос, и он требует держаться подальше от ваших советов.

Одно поколение отказывается от затей предыдущего, как от севших на мель кораблей.

Думаю, мы можем намного больше доверяться жизни. Отказаться от части заботы о себе и искренне даровать ее другим. Природа приспособлена к нашей слабости, как и к силе. Беспрестанная тревога и напряжение у некоторых превратились в форму болезни, почти неизлечимую. В наших привычках преувеличивать важность своей работы. «И сколько же еще не сделано! А что, если захвораешь?» – вот насколько мы насторожены. Решив не жить верой, если можно ее избежать, весь день проводим в тревоге, а вечером нехотя читаем молитвы и обрекаем себя на неопределенность.

Мы настолько полностью и бесхитростно подчинены жизни, что почитаем ее и отрицаем возможность изменений. Утверждаем, что это единственный путь. Но ведь путей столь много, сколько радиусов, идущих из центра окружности. Любое изменение есть чудо, требующее размышлений, но именно чудеса происходят каждый момент. Конфуций сказал: «Истинное знание состоит в том, чтобы знать, что мы знаем то, что знаем. И не знаем того, чего не знаем». Предположу, что, если хоть один человек уразумеет доступное лишь воображению, остальные построят на этом свои жизни.

Давайте на минуту задумаемся о том, с чем связана большая часть упомянутых тревог и забот и насколько необходимо тревожиться или заботиться. Есть некоторые преимущества в простой сельской жизни, даже посреди внешней цивилизации. Хотя бы для понимания, что на самом деле необходимо и как можно это получить. Полезно просмотреть старые торговые книги и узнать, что люди обычно покупали в лавках, что запасали. То есть выяснить самые необходимые продукты. Ведь все современные усовершенствования почти не влияют на основные законы существования и наши скелеты наверняка не отличаются от скелетов наших предков.

Между тем под «предметами первой необходимости» я подразумеваю добываемые человеком с самого начала или ставшие после долгого использования настолько нужными, что лишь немногие (да почти и никто) пытаются обойтись без них, будь то из-за невежества, бедности или согласно мировоззрению.

В этом смысле существует только один предмет первой необходимости – Пища. Для бизона в прерии – несколько дюймов вкусной травы и вода, чтобы напиться, если только он не ищет Кров в лесу или в тени горы. Ни одному из животных не требуется большего, чем Пища и Кров. Предметы первой необходимости для человека в нашем климате можно довольно точно распределить на несколько групп: Пища, Кров, Одежда и Топливо; ведь без этого мы не готовы свободно и успешно решать истинные проблемы. Человек изобрел не только дома, но и одежду, и приготовленную пищу. Благодаря случайно обнаруженному теплу огня и его использованию, бывший поначалу роскошью, обогрев постепенно перерос в насущную необходимость. Мы видим, как коты и собаки приобретают ту же вторую натуру. Благодаря должным Крову и Одежде мы по праву сохраняем собственное внутреннее тепло. Но при избытке Топлива, когда внешнее тепло превышает наше внутреннее, возможно приготовление пищи. Натуралист Дарвин рассказывает об обитателях Огненной Земли: в то время, когда его партия, состоящая из хорошо одетых людей, жалась к огню, дрожа от холода, обнаженные дикари, сидевшие поодаль от огня, к его величайшему удивлению, «обливались потом, словно поджариваясь». Как нам рассказывают, обитатель Новой Голландии свободно ходит обнаженным, когда европеец дрожит от холода в своей одежде. Нельзя ли сочетать закаленность дикарей с умом цивилизованного человека? По мнению ученого Либиха, человеческое тело – печь, а пища – топливо, поддерживающее внутреннее горение в легких. В холодную погоду мы едим больше, в теплую – меньше. Жизненное тепло есть результат медленного горения, а болезнь или смерть наступают, когда пламя слишком быстрое, или гаснет из-за нехватки топлива, или из-за какого-то дефекта тяги. Конечно, жизненное тепло нельзя путать с пламенем, но аналогия верна. Из вышеизложенного следует, что выражение «животная жизнь» почти синонимично выражению «жизненное тепло». Ведь Пищу можно считать топливом, поддерживающим огонь внутри нас, а Топливо тратится лишь на приготовление этой Пищи или увеличение тепла наших тел извне. Кров и Одежда также служат сохранению тепла, создаваемого и поглощаемого.