Не заметно для всех прошли очередные лунные сутки. Мухи несли огромные потери, пытаясь достучаться до Егора, но он лишь морщился и стряхивал распластанные тушки со своего лба. В комнате раздался телефонный звонок. Егор нехотя скинул ногой телефон с журнальной табуретки, которая стояла около кровати. Решив, что он окончательно ушел, Егор поднялся и сел на кровати. Этим тут же успела воспользоваться одна из уцелевших мух и приземлилась Егору прямо на руку.
– Федя! – радостно воскликнул Егор. Но муха посмотрела на него непонимающим взглядом и улетела.
Егор всех мух называл Федями. А началось все с того, что как-то давно, в детстве, он научил одну из мух смешно потирать передними лапками и вытирать ими глаза. Именно эту надрессированную муху Егор и назвал Федя, но потом Федя научил этому трюку всех остальных мух и перестал откликаться на Егоровы позывные. С тех пор он стал называть Федями всех мух в надежде найти ту самую. А мухи именно с тех же самых пор потирают передними лапками в надежде, что Егор оставит их в покое.
В этот самый момент телефон зазвонил снова. На этот раз Егор встал, поднял телефон и взял трубку.
–Ао! – затвердевавшим спросонья языком произнес он. В трубке было тихо. Подсознанием мозжечка Егор понял, что это звонил Потапыч, который постоянно держал трубку кверху ногами. Так ничего и не услышав в трубке, Егор поставил телефон, положил свою красную небритую харю на журнальную табуретку и стал собираться на завод.
На заводе с самого утра все сверкало. Празднично небритые и немытые мужчины и женщины носились туда-сюда и в пакетах у них звенело. Сегодня на заводе был праздник – Среда – середина недели! Об этом гласили красные перетяжки, красочно наброшенные на асфальт. Егор стоял на улице около входа на КПП со стороны завода, судорожно курил и пытался вспомнить, какой сегодня день. Он никогда не верил заводским перетяжкам, ведь они могли лежать еще с прошлой недели. На самом деле с прошлой недели возле пункта приема стеклотары, довольный выбранным местом, лежал окурок сигареты «Казбек», наслаждаясь видом праздничных гирлянд в честь великого праздника среды.
Егор почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Честно говоря, Егор даже не заметил, насколько давно это произошло, может быть, даже вчера, но факт оставался фактом. Егор обернулся, скинул руку, которая, издав шлепок, упала на асфальт и пошел в сторону цеха номер три. В цеху, как обычно в будний день, никого не было. Недобитый скелет доминошной «рыбы» украшал фрезерный станок дворника Михалыча. Михалыч давно приручил фрезерный станок и очень гордился тем, что станок умел давать лапу. Да и на лапу он тоже умел давать не хуже Михалыча.
Единственной фигурой, которая оказалась в столь рабочее время в цеху, была фигура Санька. Санёк очень сильно дрожал, настолько сильно, что вибрация от его дрожи по полу передавалась на стены. Именно поэтому Егор никак не мог сфокусировать зрение. Нет, Санёк дрожал не от холода, на улице было + 30, у него действительно было похмелье.
–Ты что домой не идешь? 10:24 утра уже, да и среда сегодня, праздник… – спросил Егор трясущегося Санька
–Не могу я! – ответил Санёк, – Я тебя вчера пытался в таком же состоянии остановить, и у меня правая рука оторвалась, видишь?
–Действительно! – сказал Егор. И задумался. Это ему что-то напомнило: то ли руку, недавно сброшенную с плеча, то ли пышные покачивающиеся бедра буфетчицы Агафьи.
