Читать онлайн Дарья Соколкина - В боге умер скрипач

Меня зовут Александр Камнев. Я окончил институт и не знаю, куда податься. Моей матери повезло с ее сыном. Потом ей достался я.

В одну весеннюю ночь на свет появился Иннокентий Камнев. Пока он даже не догадывался, как устроена жизнь, его венчали с прекрасной дамой. Дама эта издавна заимела четыре струны и была готова сесть на плечо любому, но далеко не каждый ее выдержит. Так говорили мне всю жизнь и после того как Кеша исчез. Обращались куда надо – бесполезно. По сей день он числится пропавшим, и ни я, ни моя мать понятия не имеем, что с ним стало.

Моя мать хорошо зарабатывает, несмотря на произошедшее. Каждый вечер среди еды я наблюдаю парочку сосудов полусладкого, но я не могу ее винить. Потерять ребенка – непосильная ноша. Я понимаю, что запивать горе – естественный процесс.

Все, что я знал о Кеше – то, что ему когда-то лечили аппендицит и у него на животе был шрам. Мама любила рассказывать об этом, будучи в хорошем настроении от выпивки.

Однажды утром я снова проснулся, как просыпался все дни до этого. Меня разбудил голос матери; она обнаружила находку.

-

В это летнее утро нашего небольшого поселка солнце поспешило возникнуть в небе, в очередной раз делясь своим теплом безвозмездно, словно любящая мать. Круглолицая красавица, выданная замуж за почву и ничуть об этом не жалеющая – так мог бы выразиться о светиле какой-нибудь сентиментальный поэт, пройдись он по пыльной дорожке, лишенной теней.

– Саша, вставай! Два часа дня! – Раздался голос в тесной квартирке.

У моей кровати основалась парочка пустых бутылок под чешскими именами. Над ними склонились, как листва у ивы, русые волосы; я не торопился вставать, как велел мне голос, доносящийся из коридора.

Я открыл глаза и поднялся.

– Что там, мама?

– Саша, пойди посмотри, я в шкафу штуку нашла! – прокричала она, смеясь. – Твой братец оставил, видимо.

Я подошел к полке шкафа и взял в руки таинственный футляр, ушел в гостиную, положил его на стол, расстегнул молнию и поднял крышку.

Это не гитара, на которой я баловался. Инструмент выглядел солидно и словно смотрел на меня сверху вниз. Глянцевое тельце сияло на свету.

– И что с этим делать? – Я обернулся на маму.

– Что-что. – Мать ковырялась в зубах. – Продай эту рухлядь.

В моей душе заиграла искорка.

– Мама, я же могу стать виртуозом, как Кеша был! У нас вниз по дороге музыкальная школа, я туда наведаюсь.

– Чего тебе только в голову не приходило… Продал бы, да вином матери затарился. – Мать вздохнула и махнула рукой. – Ладно, иди уж, – вывела она и исчезла в коридоре.

Давно я так не воодушевлялся. Наспех одевшись, я застегнул молнию футляра, причесался в предбаннике и побежал на улицу.

Пробегая по улицам, следя за светофорами, я терзался сомнениями. Что даст мне этот таинственный шанс на достойное будущее? Смогу ли я встать на ноги, как мой дорогой братец? Что сулит абонемент в музыкальной школе? Все это мне еще предстояло узнать.

В скором времени я оказался на месте. Приоткрыв тяжелую дверь, я зашел вовнутрь и поразился высоким дореволюционным потолкам. Затем я обратил внимание на стены, и, как оказалось, не зря – на них висели портреты великих, надменно глядевших на всех, кто осмеливался пройти под ними, как им было положено. Совсем забыв про дверь, я отпустил ее, и она, хлопнув, попала по футляру. Тут же я услышал нежный высоковатый голос:

– Осторожно! С такими вещами надо аккуратно.

Я огляделся и увидел божий одуванчик. Словно жрица, она шла навстречу мне, однако в своем возрасте могла претендовать разве что на бабку-плакальщицу. Заискивающе она посмотрела мне за спину.

– Добрый день! Кого отдавать собираемся? Где детишки?

– Здравствуйте… – Я опешил. – У меня нет детей…

Женщина посмотрела в пол, смутившись, тут же на ее лице возникла улыбка.

– Сами хотите? – Она пожала плечами. – Ну, неплохо, никогда не поздно.

Я осознал, каким идиотом являюсь. Сюда приходят дети! Момент упущен, и обрадовать теперь можно только родную мать, променяв злосчастный футляр с содержимым на пойло.

Старушка же, не зная о моем горе, продолжала:

– Хорошо, что вы пришли сейчас. Идет набор, можно записаться на новый учебный год. Пойдемте, я проверю ваш слух.

Меня повели в один из бесчисленных кабинетов по коридору, который пропах чем-то сладким. Мы пошли прямо через небольшой зал, где, должно быть, проходили все мероприятия. Какая честь, думал я, выступать среди гордых родителей. Тошно от одной мысли.

Я успел отметить, как хорошо и просторно в комнатушке, куда я пришел. Фортепиано при параде, куча футляров, подобных моему, взгромоздившихся друг на друга, солнце заглядывает с любопытством, играя между облаков и то появляется, то исчезает.

В реальность меня вернула низкая нота и голос жрицы – дама откинула крышку клавишного инструмента и жала на клавиши по отдельности, одновременно воспроизводя их голосом. Я слышал в детском саду, что есть семь нот, и знал их. Пытаясь вторить женщине, я гнусавил на высоких и надрывался на низких. С замершим сердцем я ждал ее ответа.

– Ну, неплохо, слух у вас есть.

Два раза.

– У нас здесь есть один из наших лучших выпускников. Он вернулся в наш поселок, чтобы преподавать. Скоро должен прийти. – Она повела меня обратно ко входу.

Вдруг дверь отворилась. Пришедший сверкнул молнией и ворвался в святилище.

В тот момент я подумал, что одаренных людей и вправду одарили, вместе с этим забрав их рассудок. Кому-то, как мне, не повезло, и судьба забрала оба варианта. Однако нечто, представшее передо мной, цвело и гнило одновременно. Увидь я его в подворотне ночью – не сразу бы сказал, что оно является человеком.

Желтые выцветшие волосы, вязаный жилет в разгар лета, просторная рубашка не по размеру, темные брюки, кое-как застегнутые, отполированные до блеска ботинки с тупым носом. Руки сковывает тремор. Как только я взглянул на них поближе, создание отдернуло их и завело за спину.

Мне было его жаль.

– Здравствуйте. – Существо проявило дружелюбие. – Кого обучать собираемся? – Произнесло оно, вторя старушке.

Я нервно сглотнул. Как мне показалось, оно ощутило мой страх.

– Значит, вы сами пришли заниматься. Недурно. – Создание ухмыльнулось. – Большие надежды не всегда хорошо заканчиваются, – выдохнуло оно себе под нос.

Наконец я узнал, кем оно является:

– Иосиф Серафимович Падногуров. – Он все так же держал руки за спиной. – Ваше наличие слуха уже выяснили? – Иосиф бросил взгляд на престарелую, та смиренно кивнула. – Превосходно. Записывайтесь, приходите в сентябре. Я буду в первом кабинете вверх по ступенькам. Тамара Ибрагимовна, – он снова обернулся, – нам с вами крупно повезло. – Иосиф ехидно засмеялся, но длилось это торжество недолго. Он поперхнулся и направился вверх по лестнице, как и обещал. В его лице я наблюдал напряжение. Мне не предоставилось шанса посмотреть на его ладони – он спрятал их в карманах.

Преподаватель такого тонкого инструмента, но с тремором в руках? Уже это казалось мне странным. С самой первой встречи загадки и никаких ответов. С роем наползающих друг на друга мыслей в голове я шел домой, стараясь не забывать про светофоры.

-

Начало осени. Каким же долгим казалось ожидание, но я сумел его скоротать.

Настала пора мне отправляться в свой новоиспеченный храм. Я вскочил с постели и наспех оделся. Чуть не забыл футляр и сменку, поэтому вернулся, постучал по зеркалу и помчался вниз по дороге.

Пыльная улица понемногу увядает. Земля впитывает остатки солнечного света, готовясь к холодам. Деревца скоро сбросят медь, бесстрашно оставив бурые костяшки на попечение снегу. Пусть до этого самого снега далеко – я его уже чувствую. Я чувствую и приближение волны, которая захлестнет меня с головой и даст начало новой земле, новому ответвлению моей судьбы.

Хорошо идти по залитой в последний раз солнцем дороге. Дети на улице бегают и играют с листьями, шумно радуясь. Я гадал, кому из них повезет так, как не повезло мне. Молодые женщины болтают, раскатывая листья колесами колясок. Я улыбался и думал, кто же из этих подарков любви будет отлит в чистое золото.

Пребывая в своих мыслях, я чуть не столкнулся со входной дверью. На этот раз я не дам ей бахнуть по футляру.

Великие глядят на меня. Со вздохом я поднял глаза на них в ответ.

Наскоро поменяв обувь, я побежал вверх по лестнице, нашел нужную мне дверь и постучал по стертому числу.

Не успел я его помянуть – он был тут. Я услышал дыхание у себя за спиной.

– Добрый день. – Иосиф с постным лицом прожевал слова. – Позвольте, – он направил ключ к замочной скважине. Я отошел и тут же он, как ему подобно, молнией сверкнул в пространство.

– Александр Камнев? – Иосиф включил свет.

– Да, – я замешкался в проходе.

– То-то фамилия знакомая. – Он посмеялся. – Ну что же, давайте начинать. Камнев, скажи мне, ты с какой целью хочешь учиться?

Я снова проклянул себя и пожалел, что вообще вышел в коридор к матери. У меня ничего не появилось на уме с лета, поэтому я решил бросить первую попавшуюся мысль, чтобы не тянуть его ожидание.

– Ох, я хочу стать великим. – Я выдохнул, поймав заинтересовавшийся взгляд. – Мастером, какого не видел мир. Следовать за мечтами.

– В твоем возрасте тебе на мечты придется охотиться. Ты знаешь, какую цену тебе придется заплатить? Клади футляр. – Иосиф раскрыл его, как только я положил его на отполированный столик. – Быть великим дано не каждому. Тяжелая это ноша, я тебе скажу. Подумай дважды.

– Что думать? – Я поверил в собственные изречения. – У меня был брат, и…

– Знаем, знаем. Иннокентий Палыч. – Он, казалось, проглатывал половину букв в тщетных попытках проговорить их все. – Ни слова больше. – Я едва шелохнулся. – Ну что ж, – Иосиф посмотрел в никуда, – давай делать тебя великим, – он заглянул мне в глаза; его разразило хохотом, длившимся недолго. Затем он снова принял каменное лицо. – Ты знаешь, что это? У тебя из футляра выудил. – В руках он держал несуразный изогнутый предмет на четырех ножках.

– Похоже на сутулую собаку без головы.

– Хороший вариант, – Иосиф вздохнул. – Камнев, это мостик. С ним тебе суждено провести все обучение и дальнейшую карьеру. – Он вынул инструмент из углубления и напялил на него мостик. – Сейчас настрою и приступим.

Иосиф вытащил из кармашка футляра оранжевую коробочку. Я услышал, что это зовется канифолью. Затем он схватил со стола смычок и натянул его ленту, поводил по ней канифолью и раскрыл фортепиано. Провел пальцем по струнам и начал крутить четыре черных штуки, вбитых в голову инструмента. Некоторое время спустя по какой-то непонятной мне закономерности он жал на определенные клавиши, правой рукой управляя смычком, левой же крутил шестеренки рядом со своим подбородком. Раздавался космический двойной звук.

– Смотри, Камнев. Здесь четыре струны: соль, ре, ля, ми, – он отпустил по каждой. – Настроены в квинтах, скоро поймешь. Запомнил?

Я смутился.

– Соль, ля… ре, ми?

– Ну, почти. Ля и ре местами поменяй. – Иосиф улыбнулся. – Надо же. Колками почти не пришлось, – бросил он себе под нос. – Камнев, иди сюда. – Я подошел, и он поставил важную даму мостиком на мое плечо. – Клади подбородок. Так и держишь.

– Неудобно. Приходится челюсть открытой держать, – я отозвался в процессе.

– Привыкнешь, салага. Теперь правую руку сюда, указательным пальцем оттягивай.

Под моей рукой впервые зазвучали струны, пусть это и выглядело как если бы детсадовец решил потрогать арфу.